Всё шло чинно-благородно — доклад о душевной деятельности человека как представлении себя, единстве и продолжении «я», доклад об универсальности эстетического суждения с группировкой категорий по ощущениям от органов чувств, интеллектуальному наслаждению и ассоциированным элементам, доклад о сознании умственного усилия с ведущей мыслью о том, что человек подыскивает содержание для имеющихся схем и вступает в борьбу представлений за полный образ, доклад о гербатарианских и физиологических теориях наслаждения с мыслью о неотделимостью наслаждения от жизни и стремления, доклад об определении перцепции, доклад о перипатетизме и экспериментальной психологии, краткий и урезанный доклад об отношении едва заметных к более чем едва заметным разницам, доклад о грамматическом типе словесных ассоциаций, доклад о развитии памяти у детей, представлявших группу из 494 мальчиков и 193 девочек, доклад о цветной индивидуализации на основе наблюдений за госпожами С., К. и И., представлявших людей или поэтические произведения окрашенными в разные цвета в зависимости от их качеств, доклад об опытных исследованиях творческого воображения у детей с различением по ассоциации и случаю, весьма уместный и оценённый Михаилом доклад госпожи Иотейко, как он запомнил, об утомлении в центральных и периферических органах с использованием эргографа — ровно до тех пор, пока не был прочитан не внесённый ранее в программу доклад «Психический институт».

В докладе сообщалось о создании подобного учреждения под управлением Международного общества Психического иститута с такими членами его организационного совета, помимо прочих, как Майерс, Джемс, Ломброзо, Сюлли-Прюдом, Шренк-Нотцинг, прочие, прочие, о которых Михаил ничего не знал, а также читавший сей доклад Охорович и… Менделеев. Тогда Дмитрий Иванович чуть не выдал себя, но удержался в предвкушении последующих баталий. При этом во временный исполнительный комитет должен был войти уважаемый Жанэ, а секретарём общества назначался некий Юрьевич, бывший камер-юнкером при посольстве и, как пояснил Дмитрий Иванович, протеже Муравьёва-Амурского. Последний, к слову, наравне с Менделеевым, Охоровичем, Мечниковым, графом Апраксиным и другими входил в попечительный совет Психического института.

В чём же дело, в чём проблема? Да в том, что Психический институт был представлен как, помимо прочего, способствовавший спиритическим и смежным с ними исследованиям. Разумеется, предполагалось соблюдение чистоты проведения экспериментов и прочее, прочее. Последовали выступления в защиту и оправдание. «Мы должны быть и смелы, и осторожны, а потому должны держаться одинаково далеко как от слепой доверчивости, так и от ещё более слепого недоверия, отказывающегося исследовать факты только потому, что они представляются в непривычном виде…»[61] Но большинство членов Конгресса, не желавших иметь дела со спиритами, решительно не могли этого понять и принять, восприняли идею в штыки и весьма настойчиво обозначили стремление дистанцироваться от деятельности данного учреждения. Впрочем, почему и нет, ведь даже из самого названия института следует разобщение: отчего употреблено сколь мутное, столь и расплывчатое «психический», а не общепринятое в науке «психологический»? К слову, вопрос остался без ответа. А Дмитрий Иванович, об участии которого в этой авантюре уже шептались от ряда к ряду, держал кулак у рта и закашливал смешки. На слушание докладов о спиритических явлениях он не остался, за ним из зала вынырнул и Михаил.