— Будете звонить генералу? — спросил лейтенант Филлипс.

— Отложу, — сказал капитан Коллинз. — Сначала проверю факты. И, пожалуй, лучше проконсультироваться с полковником Россом. Он, конечно, в курсе. Попробую поискать его еще раз.

— Таким путем вы ничего не добьетесь, — сказал лейтенант Филлипс. — Будет он ставить системе палки в колеса! Что это ему даст?

* * *

С большой тревогой полковник Росс видел (а вернее, чувствовал, так как ничего особенного и примечательного видно не было), что в генерале Биле произошла серьезная перемена. Что-то исчезло. Какой-то особый внутренний настрой, непреходящее напряжение нервов, энергия, закрученная как пружина, — что-то настолько неотъемлемое от Нюда, что стало почти незаметным, само собой разумеющимся. То, что всегда таилось в лице Нюда, выражало ли оно удовольствие или радость, раздражение или гнев, то, что всегда звучало в его голосе, в каком бы настроении он ни был, о чем бы он ни говорил. В воображении полковника Росса один образ сменялся другим: Нюд резко поворачивает пронизанное напряжением лицо — взрывчатый взгляд карих глаз, решимость раскрывающихся губ. Случайные обрывки фраз, равно твердые, какими бы ни были интонации в каждом данном случае.

«…Да, паршиво как-то вышло с Вуди — еще подумает, что я строю из себя большое начальство. Вы как насчет перекусить?»

«…Да что тут говорить, судья, Бенни — просто чудо. Можете мне поверить…»

«…Просто тошно здесь сидеть; вот я и решил опробовать сорок седьмой, который Дэнни для меня подготовил…»

«…Хоть вы-то не сходите с ума, судья. А то у меня такое впечатление, что все остальные…»

Полковник Росс не знал, видят ли это другие, сидящие за столом с завтраком, но он видел. В утренних тенях Нюд был спокоен, почти безразличен. Во главе стола, спиной к закрытой двери, Нюд с подходящим случаю выражением безмолвной сдержанности, но, судя по кое-каким признакам, полностью абстрагировавшись, слушал, как полковник Ходен довольно путано объясняет, насколько важно при первых же проявлениях недовольства добраться до подноготной, задушить в зародыше.

Полковник Росс теперь понял, почему Ходена, как и майора Тайтема, военного прокурора, пригласили изложить свои соображения в столовой. Все, что они говорят, вынуждены слушать также генерал Николс и генерал Бакстер. Нюд, наверное, чувствует, что Николс и Бакстер и так уже знают предостаточно. Так пусть послушают еще. Вполне разумно. Но полковник Росс, едва дав волю мрачным предчувствиям, уже усмотрел в этом угрюмую пассивность. Нюд здесь и сейчас отказывался от своего права и ответственности (они были неразделимы) самому взяться за дело, принимать решения, отдавать приказы — короче говоря, овладеть ситуацией.