Полковник Росс спросил себя, не ощущает ли того же генерал Николс. И не мог отгадать. Лицо генерала Николса было спокойным, серьезным, непринужденным, и прочесть по нему нельзя было ничего. Генерал Николс был идеально выбрит и идеально одет — несомненно, потому, что сегодня ему предстояло играть официальную роль представителя начальника Штаба Военно-воздушных сил. На нем была так называемая боевая форма — полковник Росс видел ее впервые, — сшитая из тонкого легкого светло-коричневого габардина. Под крылышками летчика высшего класса на груди генерала Николса пестрели четыре ряда ленточек. Полковник Росс заметил, что набор был необычный. В нем отсутствовали боевые поощрения нынешней войны — «Серебряная звезда», крест «За летные боевые заслуги», «Авиационная медаль». Поскольку он никак не мог бы вернуться с фронта без них, из этого следовало, что никакого боевого командования генералу Николсу пока не поручалось. Имеющиеся у него ленточки — крест «За отличную службу», медаль «За отличную службу», британский «Легион чести» — объясняли причину. Первые две, вероятно, восходили к довоенным годам, когда ордена заслуживались не просто. «Легион чести» получен за недавние заслуги. Взятые вместе, они показывали, что боевого командования он не получил не потому, что по чьему-то мнению был неподходящей кандидатурой, а потому, что кто-то не мог пока обойтись без него в штабе. Генерал Николс, как знал полковник Росс, был специалист по бомбардировкам. И можно было смело побиться об заклад, что для него найдется что-нибудь хорошенькое, когда на Японию ринутся Б-29 — «летающие крепости». Если не считать ленточек театра военных действий, показывавших, что генералу Николсу все-таки разрешалось хотя бы побывать на фронтах, ни одной другой полковник Росс не знал. Скорее всего, это был урожай, собранный в десятилетие между войнами на посту военно-воздушного атташе в разных столицах мира. Если правительства, при которых он был аккредитован, награждали его орденами, значит, он приходился им по вкусу. А поскольку он не смог бы получить такое их количество, если бы военное министерство не считало его полезным, следовательно, его работа была по вкусу всем его начальникам. Для того же, чтобы одновременно играть роль обаятельного гостя и роль индустриального шпиона, требовалась большая разносторонность.

Размышления полковника Росса нарушил голос полковника Ходена, произнесший его фамилию. Ходен сказал:

— Я не могу вполне разделить мнение полковника Росса, сэр… — Он виновато взглянул на полковника Росса, потом перевел взгляд назад на генерала. — Просто за всем этим я чувствую недовольных. Суть случившегося — прямо в соответствии с японской пропагандой — придает ему особую серьезность. По моему мнению. Нет, я не говорю, что был какой-то заговор… Во всяком случае, до сих пор. Надписи на стенах и другое такое же зондирование — это попытки разведать, нет ли еще единомышленников. Тут нужен глаз да глаз. Возможно, вы помните, как в сорок первом было с «Огайо».