Дети начали отодвигать от себя тарелки.

— Агнес, — сказал Виктор Вассарей, — приведи стол в порядок, в таком состоянии его нельзя фотографировать.

Агнес навела порядок, насколько это было возможно.

— А теперь, пожалуйста, — сказал Виктор Вассарей, — положи на каждую тарелку новый шницель.

Агнес раздала шницели.

— Пожалуйста, продолжайте есть. Только воспитанно. Если вы будете есть воспитанно, то вы тоже получите снимок. Внимание. Я снимаю.

Дети сидели над шницелями, как будто злая фея обратила их в камень. Никто не двигался. «Я должен начать есть, — подумал Феликс, — ради Клары». Он отрезал кусочек и поднес вилку ко рту. Под столом его ударили ногой по бедру. Ногой без ботинка, поэтому было не больно. И все же Феликс выронил вилку.

— Сколько мне еще ждать? — спросил Виктор Вассарей.

Дверь за его спиной немного приоткрылась. Кто-то подслушивал. «Это Клара», — подумал Феликс.

Виктор еще немного подождал, потом сделал несколько снимков. Вспышка загоралась, сияя голубым светом, шипела над детскими головами и мясом. Не говоря больше ни слова, Виктор Вассарей вышел из комнаты.

Обед закончился быстро. Против ожиданий, дети почти не тронули торта. Агнес разделила его и дала детям с собой. Феликс приготовил игры, но все заявили, что хотят домой. Отвернув лица, они жали руку Кларе и едва слышно благодарили ее. Лоизи проводил их до ворот. Назад он не вернулся.

— Ты расстроена? — спросил Феликс.

— Да, — ответила Клара.

— Потому что дети плохо вели себя? — спросил Феликс.

Они сидели на скамейке в аллее, расположенной недалеко от дома Клары и ведущей в более плотно заселенный район. Дождь перестал. С деревьев еще слегка капало, деревянные сиденья были мокрыми. Клара, казалось, не замечала этого. Ей нужно выйти погулять, сказала она, когда дети ушли, она не может сейчас даже видеть эту квартиру. Клара обняла Феликса за плечи, не обращая внимания на удивленные мины Артура и Виктора; до ворот сада они бежали, лишь на улице шаги Клары замедлились, она стала дышать полной грудью, почувствовала себя лучше.

— Дети вели себя хорошо, — ответила Клара. — Мы вели себя плохо.

— Было же много еды, — сказал Феликс.

— Вот именно, — сказала Клара, — и больше ничего. Одной еды оказалось недостаточно.

В Кларином ответе каким-то образом заключалась правда, но Феликс не понимал, в чем она состоит. Он болтал ногами; когда носки его ботинок задевали землю, вверх взлетали крошечные сырые комочки грязи. Он ощутил голод и посмотрел на стоящую невдалеке будку, где немолодой мужчина продавал легкие закуски.