Крижан начал медленно помешивать свой кофе, с лица его не сходило выражение легкой иронии. Мерварт переводил вопросительный взгляд с одного на другого.

Да что же это происходит?! — вспушил свои усы Неладное что-то… торжества-то не получается! Молет, и отсутствие Миши как-то с этим связано?.. Мой сын Мариан… Ведь эти самые Крижан и Перница — видимо, по инициативе Мерварта — в свое время приняли Мариана, подключили к собственным исследованиям, когда у него еще и диплома-то не было! Неужели он обогнал их в чем-то, опередил?

Перед внутренним взором Крчмы всплыл Зеркальный зал во дворце Вальдштейна. «За значительный вклад в лечение болезней крови Государственная премия первой степени присуждается коллективу… доктору Мариану Наваре, доктору кандидату наук Збынеку Крижану и доктору Алешу Пернице…»

Порядок, в котором называют фамилии, обычно соответствует степени заслуг… А в одной газете, поместившей краткую заметку о награждениях, написали даже так: «В области медицинских наук Государственной премии удостоены доктор М. Навара с коллективом сотрудников…»

Мерварт тоже бегло просмотрел журнал, без надобности тронул очки. И после некоторого колебания заговорил:

— Когда бы в прошлом ни задавал я себе вопрос, что, собственно, гонит некоторых талантливых людей в науку, мне всегда казалось, что мотивов для этого достаточно: восхищение красотой закономерностей, неугасимая любознательность, жажда быть полезным людям — и еще жажда славы. Но прежде всего, разумеется, тут должна действовать подлинная любовь к природе и к истине, — Мерварт коснулся взглядом Мариана. — Не только к строгой научной истине, но и к той, что относится к области этики. Как я уже сознался, в старости у меня не слишком-то много новых идей, вот я и повторяю их — даже когда поздравляю младших коллег. Я всегда желаю им одного и того же: чтобы сумели они быть честными перед самими собой — и чтобы их оправданная гордость не превратилась в необузданную жажду славы и власти — славы ради самой славы… Франтишек, угости-ка меня сигарой, я свои дома забыл.

Оглохшая тишина воцарилась за столом. Крчма искал глазами Мариана, но тот смотрел в сторону.

Перед пустым стулом Миши все еще стоял нетронутый бокал с аперитивом.

Лоб Мерварта пересекла хмурая морщина; Перница молча курил, уставившись в стол; Крижан попросил у официанта расписание поездов — завтра ему предстояла командировка в Братиславу. От внимания Крчмы не ускользнуло, что Пирк, огорченный испорченным настроением, беспокойно ерзает на стуле; в крови этого доброго парня — бессознательная потребность помогать людям, только делает он это не всегда удачно; сейчас он обратился к Крижану, видимо, вдохновленный видом расписания поездов: