Мысль была заманчива. Только еще преодолеть врожденное чувство порядка… А Руженка, на удивление, так и горит спортивным азартом…

— Жизнь без праздников — будто длинная дорога без трактиров, как говаривали древние римляне. А что сказал бы Роберт Давид? Что сила его подопечной Семерки всегда была в солидарности. Мы с тобой, правда, всего лишь осколок нашей компашки, тем паче я не могу тебя бросить. Встретимся на лыжне?

Они поднимались на лыжах по лесной дороге; с просеки открывался вид на отели и туристские базы глубоко внизу в долине. Труба дома, в котором проходили их курсы, старательно извергала дым. Теперь там пятьдесят восемь слушателей отчаянно борются с дремотой, ибо второй час пополудни — час критический: после сытного обеда дух человеческий перемещается в область желудка, а калориферы металлически потрескивают, а голос лектора тянется монотонно, а за окнами бесшумно опускаются снежинки, веки наливаются свинцом, их тоже неудержимо тянет вниз…

— А мы сбежали с уроков, Камилл, уй-юй!

Его тоже охватило чувство удовлетворения. Эти курсы для библиотекарей, вопреки всем ожиданиям, проходят неплохо. Оба могут быть весьма довольны сегодняшними утренними занятиями — да не сочтут это нескромностью, но Руженка, так же как и Камилл, наверняка чувствует, что они имеют право считать себя как бы духовной элитой среди прочих.

Дорога неуклонно поднимается в гору, заснеженные деревья приобретают самые фантастические очертания… Вон черт с рогами, там расселся медведь, а это — великий маг ку-клукс-клана, а то еще баба-яга скрючилась… Камилл не сразу осознал, что идет слишком быстро — в армии их здорово натренировали на лыжах, к тому же теперь у него вместо тяжелого автомата висит через плечо легкая сумка с двумя апельсинами от обеда. Остановился, поджидая Руженку.

— Не пора ли обратно? В половине шестого будет темно как в мешке.

— До турбазы полчасика ходу, а мне страшно хочется кофейку.

Положим, девушка, насчет получасика ты ошибаешься, а впрочем, надо ли возражать?

Глубокие пышные снега, морозный воздух приводили в восторг, и давно уже казалось им совершенно ненужным продолжать утренний разговор. Там, внизу, сейчас в спертом воздухе томятся скукой пятьдесят восемь человек, а здесь — деревья с северной стороны занесены белыми заносами, похожими на спины драконов, маленькие елочки уже даже и сказочные фигуры не напоминают, они превратились в толстые сахарные головы, ни одна зеленая веточка не выглянет, между близко стоящими образовались даже снеговые перемычки, похожие на большие белые палатки.