— Вся жизнь вульгарна и надоедлива, Клара. Вся. Сделаем, как ты хочешь, уедем наконец в один прекрасный день отсюда. Но мне нужна помощь…

Дверь открылась и вошла горничная, молоденькая девушка, нанятая две недели назад.

— Пришел господин Албу.

— Хорошо, — сказал Вольман. Когда девушка вышла, он с беспокойством, испытующе посмотрел на дочь. Она молчала, глядя в сторону. — Клара, — произнес барон просительно.

— Будь спокоен, — ответила Клара, сознавая свое превосходство. — Я пересплю с ним. — Увидев, что отцу стало стыдно, что она победила его, она испытала какое-то странное чувство удовлетворения, смешанного с жалостью.

Вольман подошел к ней и поцеловал в лоб.

— Ты хорошая девочка, Клара.

Она отвернулась и быстро убежала в свою комнату.

Албу был явно не в духе. Видно было, что ему не терпится побыстрей закончить разговор.

— Я говорил уже вам, что мне не нравится ваша манера вызывать меня, когда вам вздумается, словно вы дергаете паяца за ниточку. Это мне не нравится, и это нехорошо. И для меня, и для вас. Зачем вы меня вызвали?

— Мне нужно было вам кое-что сказать, да и Клара хотела вас видеть. Она жаловалась мне, что вы редко приходите…

— У меня тысяча дел, я занят, — извинился Албу. — Что случилось?

Видя, что Албу торопится, Вольман решил, что лучше всего сказать ему все напрямик.

— Хорвата нет, а они никак не успокоятся…

— Я предупреждал вас.

— Все это не совсем так… Один человек мутит всех. Если бы его не было…

— Невозможно! — испугался Албу.

— Не о том речь… Кто-нибудь из ваших мог бы успокоить его… Насколько мне известно, кое-кто хочет даже выдвинуть его в комитет, на место Хорвата. Это развязало бы ему руки. Нельзя ли его куда-нибудь перевести?..

— О ком идет речь?

— О Герасиме!