Хорхе закрыл глаза, немного успокоился. Только тогда Медрано почувствовал, что его правая рука сжимает руку Клаудии. Не выпуская ее руки, он замер, глядя на Хорхе и чувствуя, как тот успокаивается от этого. Когда Хорхе стал дышать спокойно, Медрано осторожно поднялся. Дошел с Клаудией до двери.

— Я должен уйти ненадолго. А потом вернусь и буду с вами столько, сколько надо.

— Останьтесь сейчас, — попросила Клаудиа.

— Не могу. Все это нелепо, но меня ждет Лопес. Не беспокойтесь, я очень скоро вернусь.

Клаудиа вздохнула и вдруг приникла к нему. Ее голова, очень теплая, прижалась к его плечу.

— Не наделайте глупостей, Габриэль. Только не наделайте глупостей.

— Не наделаем, дорогая, — сказал Медрано совсем тихо. — Обещаю.

Он поцеловал ее в волосы, едва прикоснувшись. Его рука начертила что-то на ее мокрой щеке.

— Я очень скоро вернусь, — повторил он, медленно отстраняя ее от себя. Открыл дверь и вышел. Коридор увиделся ему как сквозь пелену, потом он разглядел Атилио, стоявшего на страже. Почему-то он посмотрел на часы. Было двадцать минут четвертого, шел третий день плавания.

* * *

За Раулем шла Паула, кутаясь в красный халат. Рауль с Лопесом шли быстро, словно желая оторваться от нее, но это было непросто.

— Что вы затеяли? — спросила она, глядя на Медрано.

— Хотим притащить врача за уши и дать телеграмму в Буэнос-Айрес, — ответил Медрано немного раздраженно. — Почему бы вам не пойти спать, Паула?

— Спать, спать, и эти оба твердят то же самое. Не хочу я спать, хочу помочь в меру сил.

— В таком случае подите посидите с Клаудией.

Но Пауле не хотелось сидеть с Клаудией. Она повернулась к Раулю и смотрела на него в упор. Лопес отошел в сторону, не желая вмешиваться. С него было довольно и того, что, постучав к ним каюту и услыхав разрешение Рауля «войдите», он застал их в разгар спора, о накале которого можно было судить по количеству стаканов и выкуренных сигарет. Рауль сразу же согласился присоединиться к ним, а Паула, похоже, рассердилась на Лопеса за то, что он его уводит, потому что оба они уходили, а она оставалась одна, с женщинами и стариками. В конце концов она раздраженно спросила, какую новую глупость они надумали, но Лопес только пожал плечами и стоял-ждал, пока Рауль наденет пуловер и спрячет в карман пистолет. Рауль проделывал все это с отсутствующим видом, словно это был не он, а его изображение в зеркале. Однако на лице у него снова появилась шутливая решительность, как будто он без колебаний шел на риск в какой-то игре, которая, в сущности, его мало трогала.

Дверь каюты резко распахнулась: на пороге стоял сеньор Трехо в сером плаще, из-под которого нелепо выглядывала голубая пижама.