Джо и Элен молча смотрели друг на друга; казалось, что она, как я уже говорил, находится в трансе. Было холодно, но она даже не заметила, что ее шубу распахнуло ветром; Джо протянул руки и запахнул полы, она автоматически придержала их руками.

Неожиданно молча смотревший на них человек в салоне автомобиля засмеялся. Это был почти беззвучный смех на вдохе – просто шумное дрожание головы, – но это было настоящее оскорбление, если я хоть что-то понимаю в таких вещах; самое настоящее, простить которое невозможно. Я не удивился, когда Джо, у которого был вспыльчивый характер, в гневе обернулся к нему и спросил:

– Есть проблемы?

Человек ничего не ответил, его глаза одновременно бегали и в то же время смотрели, все время смотрели. Затем он снова точно так же рассмеялся. Элен беспокойно поежилась.

– Кто это… Этот… – Голос Джо дрожал от гнева.

– Поосторожнее, – медленно произнес человек. Джо повернулся ко мне.

– Эдди, проводишь Элен и Катарину внутрь, ладно? – быстро сказал он. – Элен, иди с Эдди.

– Поосторожнее, – повторил человек.

Элен чуть слышно цокнула языком, но не стала сопротивляться, когда я взял ее за руку и повел к боковому входу отеля. Меня как громом поразило, я не мог понять, отчего она так беспомощна – ни слова не сказала, приняв неизбежные неприятности молча, как само собой разумеющееся.

– Не связывайся, Джо! – крикнул я, уходя. – Идем! Элен, повиснув у меня на руке, потянула нас оттуда. Замешкавшись у вращающейся двери, я краем глаза увидел, как мужчина выбрался из салона авто.

Через десять минут, когда я поджидал девушек у дверей женской гардеробной, из лифта появились Джо Джелк и Джим Кэткарт. Джо был чрезвычайно бледен, взгляд его был тяжел, глаза остекленели, со лба стекала темная струйка крови, на белом шарфе появилось пятно. Его шляпу, как и свою, Джим нес в руках.

– Он стукнул Джо латунным кастетом! – тихо произнес Джим. – Джо потерял сознание на минуту или около того. Надо отправить посыльного за гамамелисом и лейкопластырем.

Было поздно, в холле никого больше не было; шум танцев доносился до нас снизу фрагментами, будто ветер то раздувал, то оставлял в покое какие-то тяжелые занавески. Когда вышла Элен, я сразу же повел ее вниз. Мы не стали приветствовать хозяев, а прошли в тускло освещенное помещение, уставленное всклокоченными гостиничными пальмами, где иногда посиживали уставшие от танцев парочки; там я и рассказал ей, что случилось.

– Джо сам виноват, – услышал я совершенно неожиданный ответ. – Я же говорила ему – не вмешивайся!

Это было неправдой. Она не сказала ничего, лишь нетерпеливо цокнула языком.