Наверху что-то глухо стучит.

Несусь по лестнице и распахиваю дверь в комнату дочери.

— Что тут такое?

Она уже собрала кровать и теперь застилает ее новым льняным бельем, купленным сегодня утром.

В изголовье кровати — маленькие фонарики. Мег зажгла их, и — вуаля! — Рождество в феврале.

Она улыбается и, как ребенок, хлопает в ладоши.

Обнимаю дочь.

— У тебя тут уютно. Позже заглянет папа. Накроем стол или для угощений пока не время?

Мег пожимает плечами и устраивается рядом с кроватью на полу.

— Мужчин надо кормить.

— Тогда не отвлекайся. — Я киваю на еще не распакованные коробки с одеждой. — Я займусь кухней.

Может, найду тарелки и стаканы. Тебе здесь места хватит?

Смотрю на двухстворчатый встроенный шкаф.

Слезы по сравнению с тем, что у нее было в старом доме.— Мама! Иди, разбирай посуду и не дергайся. — Мег смотрит на меня снизу вверх. — Мне здесь нравится.

Мы еще сделаем из этой хибары дом.

Я иду вниз, спотыкаюсь в прихожей о коробку и вслух чертыхаюсь. Первое бранное слово в новом доме, и произнесла его я. Аза Зель в восторге. Она очнулась от дремы, пришла в боевой задор и зудит, что-де дом слишком мал, я совсем съехала, что Ион, не Джон, Роупер разобьет мне сердце, что Бен и Карен ни за что не уживутся и что Адам не настолько пришел в норму, как хочет всем показать.

Надеюсь, я не пожалею о своем приглашении.

Адам производит впечатление здорового человека.

Бен утверждает, что он здоров, Мэтт говорит, он набросился на работу, а Мег, чьему мнению я доверяю больше всего, утверждает, будто отец готов начать новую жизнь. Что страшного в бутерброде и бокале шампанского?

В первой же коробке нахожу набор бокалов для шампанского — прошлогодний подарок Карен мне на день рождения. Я попросила их с Беном сегодня не приходить. Они придут завтра. Мне клятвенно обещано, что до их ухода все вещи будут на своих местах и нигде не останется ни единой картонки.