Нага, сильно раздосадованный, вышел на улицу, чтобы немного развеяться и освежиться. Проходя мимо сквера, он, к своему неописуемому удивлению, увидел, что на скамейке сидит тот самый цыган, который доставил ему столько неприятностей. При виде его в груди Наги вдруг вспыхнула вся накопившаяся в нем злоба.

— Ты, собака! — заорал он на цыгана. — Как ты еще осмеливаешься показываться мне на глаза? Что тебе здесь нужно?

Тот не спеша повернулся к разбушевавшемуся Hare.

— А–а–а, это ты, господин? — сказал он. — Ты позабыл заплатить мне деньги. Вот я за этим и пришел.

Лицо Наги позеленело от злости.

— Наглый бродяга! Сейчас я вышибу из тебя душу и отрежу твой поганый язык!

— Я позволю сделать со мной, что захочешь, — сказал с едкой ухмылочкой цыган. — Но лишь тогда, когда получу с тебя долг!

— Не имею понятия, о каком долге идет речь! — хмыкнул Нага. — Ты, наверное, хочешь получить с меня плату за то, чего так и не сделал?

— Как это не сделал? — искренне удивился цыган. — Я же привел гадалку, как мы и уговаривались. И не моя вина в том, что правда из уст Ляли так разозлила твою хозяйку.

— Если ты не находишь своей вины в случившемся, выходит, виноват в нервном срыве хозяйки я? — разозлился Нага. — Это не я, а ты мне должен, скотина! Так что не взыщи.

Цыган нахмурился и, быстро присев, выхватил нож из–за голенища сапога.

— Заплати мне, слышишь! Не гневи, Христом Богом прошу.

— Хорошо просишь, искренне, — хмыкнул Нага, глядя на нож. — Разве можно отказать хорошим людям…

Он достал из кармана кошель и, пристально глядя в глаза цыгану, швырнул золото ему в ноги:

— Вот, пожалуйста. Там чуть больше, чем я тебе обещал.

Но цыган не спешил поднимать кошель. Он осторожно осмотрелся, но, не увидев никого, кто бы поздней ночью мог прийти на помощь к Hare, немного успокоился. Цыган осторожничал недолго. Уже скоро пробудившаяся внутри жадность взяла верх над всеми остальными чувствами, и он присел на корточки.

Сжимая в одной руке нож, а другой шаря по земле, Вайда продолжал смотреть на стоявшего рядом Нагу, готовясь отразить любую попытку нападения. Но Нага был неподвижен. Он стоял не шевелясь, словно его уже перестали интересовать находящиеся в кошеле деньги. Но его поведение было обманчиво. И это вскоре испытал на себе цыган. Лишь на миг оставив Нагу без внимания и переведя взгляд на землю, чтобы отыскать кошель, он тут же вскрикнул от сильного удара в голову и рухнул на землю.

— Вот так убогих лечат! — воскликнул Нага, дуя на ушибленную руку. — Прибить бы тебя, да мараться неохота.

Он нагнулся, подобрал кошель и развернулся, чтобы уйти из сквера. Но внезапно пришедшая в голову мысль остановила его. Нага склонился над цыганом и, ухватив его за ворот куртки, резко встряхнул.