— Дык мы что, здеся зимовать будем? — ужаснулся казак. — Здесь, в степи голой?

— А ты куды собрался? — разозлился Иван. — В сибирскую ссылку пробираться или обратно в Яицк? Нас там слухать теперь не будут! Раз возвернулись — знать, от конвоя утекли. Еще, чего доброго, смерть капитана Окунева на нас свесят. Смекаешь, дурень? Снова в кандалы вырядят и уже в соляные шахты на каторгу определят!

Рукавишников озабоченно поскреб бороду. Слова атамана заставили его задуматься о том, о чем он раньше «не мыслил».

— Сколько казаков в живых осталось? — спросил Кирпичников.

— А кто его знат, — ответил казак. — Погибших десятка два будет. А раненых… Да почитай кажный подрезан. А тяжелых пятеро. Это тех, кто промеж жизнью и смертушкой бултыхаются.

— Все, зимуем здесь, — твердо решил Кирпичников. — За зиму отлежимся, раны подсохнут, а уж весной… Снег растает, а там поглядим куда податься!

— С пленными ордынцами что делать велишь? — вздохнув, спросил Рукавишников. — Их ведь рыл двадцать почитай набирается.

— Шибко израненных добейте, — отдал жесткое распоряжение атаман. — А тех, что на ногах покудова держатся, в яму сбрось. Опосля круг кликнем и сообча порешим судьбину иху!

— А с мертвяками что делать?

— Наших по–людски похороним, а кайсаков в степь подальше перетащите и закопайте всех.

Как только рассеялась ночная мгла, в аул вернулся возглавляемый Злобиным отряд. Казаки едва не выпадали из седел, изнемогая от переутомления, лошади выглядели не лучше.

Вернувшихся окружила толпа.

Матвей Беспалов подвел коня, к седлу которого был крепко привязан Ергаш.

— Молодцы! — радостно улыбнулся Кирпичников, позабыв про ноющую рану и усталость.

— Ергаш, мать твою ети! — подхватили радостно казаки, которые не участвовали в погоне.

Шум усиливался. Еле–еле удержал атаман казаков от скоротечной расправы.

Ергаш был перепуган насмерть. Он знал, что его ожидает, а потому готовился к самому худшему.

Желая казаться спокойным внешне, а на самом деле с трудом борясь с растущей в груди злобой, Кирпичников рассматривал ненавистное лицо.

— Ну что, паскудник? — спросил он сабармана. — Побегал? Хватит? Теперь надо ответ держать перед казаками, коих ты желал захватить и в рабов обратить!

— Колодник проклятый, раб! — захрипел, прерывисто дыша, Ергаш. — Я вам еще покажу, кто хозяин в степи! — и из его вытаращенных глаз брызнули слезы отчаяния и злобного бессилия.