А спустя несколько лет он, придя однажды утром на работу, узнал, что она — его подчиненная. На этот раз в его ухаживаниях было что-то угрожающее и отталкивающее, и она вынуждена была их пресечь раз и навсегда. Батлер целых восемь лет терпел ее присутствие в конторе, усыхая под лучами ее живой прелести, наливаясь злой горечью в тени ее безразличия, понимая, что, даже несмотря на вдовство, жизнь ее наполнена куда большим смыслом, чем его.
— Ничем, увы, не смогу помочь, — сказал он, изображая сожаление. — У нас уже все урезали, все должности сократили. Никого не осталось, на чье место можно было бы вас взять. Мисс Уисс у нас ведь уже двенадцать лет.
— Может, стоило бы поговорить с самим мистером Эддингтоном?
— Сейчас его нет в Нью-Йорке, но все равно это ничего не даст.
Она потерпела поражение, однако продолжала терпеливо расспрашивать:
— А есть ли надежда на какие-то перемены, скажем, в следующем месяце?
Батлер пожал плечами:
— Кто же может знать, как все пойдет дальше? Я буду иметь вас в виду, как только что-то подвернется.
Но все же, не выдержав, добавил:
— Зайдите примерно через неделю, во второй половине дня, между тремя и четырьмя.
Миссис Саммер встала; она выглядела куда старше, чем поначалу, когда только пришла к нему.
— Хорошо, зайду.
Она стояла, тиская перчатки, а глаза ее, казалось, смотрели куда-то за стены кабинета — в неведомое пространство.
— Если у вас тогда ничего для меня не будет, я, пожалуй, вообще со всем этим покончу.
Она стремительно подошла к окну — он даже привстал.
— Девять этажей — хорошая высота, — заметила она. — Можно много о чем еще раз подумать, пока долетишь…
— О, не говорите так. Вам еще повезет, вот увидите.
— «Смерть деловой женщины: прыжок с девятого этажа», — произнесла миссис Саммер, ее взгляд был все еще устремлен куда-то за окно. Она вздохнула тяжко и мучительно и повернулась к двери. — До свидания, Говард. Если ты хорошенько обо всем подумаешь, то поймешь, что я была права, когда даже не попыталась полюбить тебя. Приду как-нибудь на той неделе, между тремя и четырьмя.
Он хотел было предложить ей пять долларов, но побоялся, что в душе его что-то надломится, а потому отпустил ее с пустыми руками.