3

Темное пятно на бесконечно белом пространстве возникло передо мной неожиданно, словно ударив по глазам. Погруженный в раздумья, я заметил его, когда подъехал вплотную. Неподалеку от тропы, прижавшись к корявому стволу саксаула, лежала неподвижно ярка, молодая овца. Мне не раз приходилось видеть, как в палящий зной задыхающиеся овцы ищут спасения в жидкой тени саксаула. Может быть, и эта, обожженная не солнцем, а морозом, по привычке решила укрыться возле дерева?

Ярка лежала вытянув ноги, положив голову на снег. Я спрыгнул с коня, опустился на колени и заглянул ей в глаза. Две льдинки с застывшими бисеринками слез под ними тускло блестели в заиндевевшей шерсти. Бок ее был каменным. Снег вокруг лежал ровной белой пеленой, лишь с одной стороны ветер наметал небольшой сугроб, присыпав уши, на которых едва виднелось тавро в виде буквы "Б". Даже волчьих следов не было видно. Удивительно! Волки чувствуют запах падали за километры. Или они все передохли в промерзшей насквозь пустыне?

Мой конь вдруг всхрапнул и насторожил уши. Я оглянулся. Ко мне приближался всадник. Это был старик с морщинистым темным лицом, на котором короткая белая борода казалась налипшим снегом, одетый в теплый, из верблюжьей шерсти чекмень и тельпек. Старик был незнаком мне, но я приветствовал его, аксакала, как положено, первым. Обычно в этих краях здороваются долго — не так часто встречаешь в пустыне людей, чтобы ограничиться небрежным кивком, как порой случается в городе. Однако старик, коротко ответив на приветствие, спешился, вскинул погибшую овцу на круп коня и принялся приторачивать ее. Закончив свое дело, он поставил было уже ногу в стремя, но, заметив что-то на снегу, остановился. Я увидел, что он смотрит на мои следы, тянувшиеся от тропы к тому месту, где прежде лежала овца.

— Что, яшули, вас так заинтересовало?

Старик, не отвечая, сделал несколько шагов по моим следам, наклонился, снял рукавицу, пощупал одно из углублений в снегу и так же молча вернулся. Теперь он смотрел на меня не отрываясь, в глазах его впервые появилось выражение заинтересованности. Он словно вспоминал меня и не мог вспомнить. У меня очень хорошая память на лица, я был уверен, что вижу старика впервые.

— Ты вырос в песках? — спросил старик.

— Да, — удивился я. — А как вы узнали?

— Узнать и правда нелегко. Город изменил твою походку. Куда направляешься?

— В Аджикуйи. К Касаеву.

— Касаева там нет. Из комиссии? Из штаба?

— Корреспондент.

— А-а… Тогда тебя зовут Анна Атаджанов, сынок, — сказал странный старик. — Ты записываешь голоса, потом по радио передаешь. Полгода назад ты рассказал о нашем уважаемом Мерете Касаеве. Мне говорили, что ты кумли, но я не верил. Теперь убедился — ты внук Анкара-ага. Овечек наших больше не встречал?