Еще несколько дней назад ваша жена отзывалась о вас в разговоре с госпожой де Фиштаминель весьма кисло; теперь, когда ваша добрая приятельница приходит ее навестить, Каролина устремляет на вас предательские взгляды, долгие и влажные; она расхваливает вас, она счастлива.

Вы уходите из дома в ярости, вы мечете громы и молнии и рады встретить на бульваре друга, которому можно излить душу.

«Друг мой, не женись ни в коем случае! Лучше увидеть на смертном одре, как наследники растаскивают твое имущество, лучше два часа мучиться от жажды под похоронные речи сиделки вроде той, какую изобразил Анри Монье в безжалостном рассказе о последних минутах холостяка![578] Не женись ни за что на свете!»

К счастью, восхитительная юная дева больше не попадается вам на глаза! Вы спасены от тех адских мук, которыми вам грозили преступные мысли, и вновь попадаете в чистилище семейного счастья; но вы начинаете приглядываться к госпоже де Фиштаминель, которую безответно обожали еще в пору своей холостяцкой жизни.

Наблюдение

Наблюдение

Добравшись до этой широты или долготы супружеского океана, вы становитесь жертвой легкого хронического недуга, повторяющегося периодически и имеющего немало сходства с зубной болью… Тут, предвижу, вы меня перебьете, чтобы спросить: «А как понять, что брак достиг этой широты или долготы? Как мужу определить, что он добрался до этого места в океане, и может ли он миновать эти рифы?»

Оказаться там, поверьте, можно как на десятом месяце брака, так и на десятом году: все зависит от ходкости корабля, от его оснастки, от муссонов, от силы течений, а главное, от состава экипажа. Но у тех, кто плывет по брачному морю, есть огромное преимущество перед обычными мореплавателями: вторые знают всего один способ определять свое местонахождение, у первых же таких способов множество.

Примеры

Каролина, в прошлом ваша козочка, ваше сокровище, а ныне просто-напросто ваша жена, чересчур тяжело виснет у вас на руке во время прогулки по Бульвару[579] или же полагает куда более приличным вовсе не идти с вами под руку;

Или, например, она засматривается на мужчин более или менее юных, более или менее модно одетых, тогда как прежде не замечала никого, даже когда на Бульваре было черным-черном от шляп, а число сапог превышало число башмачков;

Или, например, вы возвращаетесь домой, а она говорит: «Пустяки, это всего-навсего муж!», тогда как прежде восклицала: «Ах, это Адольф!» – и при этом так выпевала эту фразу, так всплескивала руками, так смотрела на вас, что окружающие думали с восхищением: «Ну, эта, по крайней мере, счастлива!» (Восклицание «Ах, это Адольф!» может звучать в устах женщины искренне, а может и фальшиво: поначалу она в самом деле радуется, а затем начинает лицемерить; если же она говорит: «Пустяки, это всего-навсего муж!», значит, она просто не видит необходимости ломать комедию.)