– Вы, значит, так сильно любите госпожу де Фиштаминель? – осведомляется Каролина. – Чем же, интересно, вас так привлекает эта паучиха? Умом? Манерами?
– Но позволь, Каролина…
– О, не трудитесь возражать, – перебивает она Адольфа, – я уже давно заметила, что у вас очень странный вкус; вы предпочитаете мне эту оглоблю (госпожа де Фиштаминель худощава.) Ну что ж, ступайте… вы скоро почувствуете разницу.
Теперь поняли? Вы не имеете никаких оснований заподозрить Каролину в малейшей склонности к господину Дешару (ничем не примечательный краснолицый толстяк, бывший нотариус), если сами влюблены в госпожу де Фиштаминель! Между тем Каролина – та Каролина, чье простодушие причиняло вам столько мучений, Каролина, пообтершаяся в свете, – делается остроумной: теперь вас кусают два слепня вместо одного.
Назавтра она с самым благожелательным видом осведомляется: «Ну, как у вас дела с госпожой де Фиштаминель?»
Если вы собираетесь уходить, она говорит: «Ступай, милый, тебе пора пить воды!»
Дело в том, что в гневе против соперницы всякая женщина, будь она хоть герцогиня, используют инвективы и даже тропы, достойные рыночных торговок; в ход идет все что угодно.
Разубеждать Каролину и доказывать ей, что госпожа де Фиштаминель вам безразлична, – дело безнадежное. Умный муж такой глупости не сделает: это означало бы погубить самого себя и потерять власть в собственной семье.
О Адольф! Увы, ты достиг той поры своей жизни, которую остроумно называют
Каторжные работы
Признаем справедливость подновленной старинной мудрости:
Аксиома
АксиомаО мужьях, которые недостойны своего положения, мы говорить не будем: они не умеют бороться и попадают в многочисленный разряд