Пока Пьер отсутствовал в поисках наемного экипажа, а Изабелл и Дэлли спокойно ожидали его возвращения, дверь в участок вдруг резко отлетела в сторону, наряд полисменов завел внутрь и запер там ночных посетителей всех мастей из печально известных борделей, где они буйствовали и доходили в своем веселье до высшей точки отвратительной оргии. Первый взгляд на внутренность полицейского участка и их столь быстрое помещение всех вместе в комнату с четырьмя голыми стенами привели к тому, что толпа внезапно обезумела; поэтому самое очевидное из всех объяснений, что на время все силы полисменов были брошены на подавление беспорядков внутри полицейского участка, и поэтому они временно оставили Изабелл и Дэлли на милость случая.

Пьеру недосуг было высказывать свое возмущение тому первому офицеру – даже если он смог бы теперь его найти, – того, кто предал его доверие относительно дорогих ему особ, которых он доверил его попечению. У него также не было времени на то, чтобы расстраиваться по поводу своих дорожных сундуков, кои все еще оставались в полицейском участке. Бросив все, он запихнул двух оглушенных и полумертвых девушек в ожидающий наемный экипаж, который согласно его приказу тронулся назад в направлении той остановки, где Пьер его нанял.

Когда кучер увез их на приличное расстояние от шума, Пьер остановил экипаж и сказал вознице, что хочет доехать в ближайший приличный отель или пансионат любого сорта, который ему известен. Возница, злобно расхрабрившись вдали от полицейского участка, дал некий двусмысленный ответ с грубой веселостью. Но, помня о своей предыдущей жаркой ссоре с кучером, Пьер оставил его слова без внимания и контролируемым, спокойным, решительным тоном повторил свои приказания.

В конце концов, после того как они покружили по одним и тем же улицам, они оказались в очень благопристойном переулке перед большим респектабельным домом, освещенном двумя высокими белыми светильниками по обеим сторонам от входа. Пьер с радостью услышал доносящийся изнутри сдержанный гул, несмотря на сравнительно поздний час. С непокрытой головой, опрятно одетый мужчина смышленого вида, с платяной щеткой в руке, вышел, поначалу сверля его острым взглядом; но как только Пьер приблизился к свету и его внешний вид стал заметен, лицо мужчины сразу же приняло почтительное, но все же немного недоумевающее выражение, и он пригласил всю компанию в ближайшую комнату, где стоящие в беспорядке стулья да лежащая повсюду пыль ясно показывали, что дневная активность сейчас улеглась в ожидании утренней уборки горничных.