От владельцев журналов, чьи страницы были удостоены чести содержать его словесные излияния, он получил весьма спешные и настойчивые эпистолярные просьбы одолжить его портрет, написанный маслом, для того, чтобы они могли сделать гравюру для первой страницы их периодических изданий. Но здесь вновь всплыли размышления самого меланхолического свойства. Это всегда было одним из самых сокровенных желаний Пьера – отпустить гладкую бороду, кою он считал самым благородным отличительным признаком мужчины, не говоря уже о знаменитом авторе. Но пока что он был безбородым, и ни одно хитроумное снадобье фирмы «Роланд и сын» не могло вызвать рост бороды, коя должна была появиться как знак взросления в свое время, чтобы теперь украсить обложку журнала. Кроме того, его подростковые черты и выражение лица в целом претерпевали ежедневные изменения. Станет ли он принимать участие в этом бессовестном обмане грядущего потомства? Честь запрещала.

Эти эпистолярные петиции, как правило, были выдержаны в тщательно продуманном уважительном тоне; таким образом, они давали понять, с каким глубоким уважением будут обращаться с его портретом, в то время как он неизбежно послужит материалом для неотложного дела – получения с него литографии, о коей они умоляли. Но одна или две персоны, кои порой выражали ему свои настойчивые требования в устной форме в деле получения его литографии, казалось, были обделены тем естественным уважением, кое должно питать к портрету любого человека, не говоря уже о портрете гения, столь прославленного, как Пьер. Они даже не пытались вспомнить, что портрет любого человека обычно получает и действительно имеет право даже на большее уважение, чем его прототип, с тех пор, как кто-то может свободно похлопать своего знаменитого друга по плечу и при этом несомненно провести его за нос касательно портрета. Причина сего может быть такой, что портрет лучше создан для уважения, чем человек, поскольку нельзя вообразить ничего недооцененного относительно портрета, тогда как у человека можно неизбежно найти такие недооцененные черты, к коим он не останется нечувствительным.

Благодаря одной встрече Пьер внезапно завязал одно литературное знакомство – с главным редактором ежемесячного издания «Капитан Кидд», который вдруг выпрыгнул на него из-за угла, и Пьер был напуган его быстрым:

– Доброе утро, доброе утро… как раз вы-то мне и нужны… ступайте-ка за мной, здесь недалеко, и сделаем ваш дагерротип[154]… обратим его затем в гравюру, так как у нас нет времени… он нужен для следующего выпуска.