ни замшелых крепостей, ни древних колоколен, он прожил в девятнадцатом веке только

шесть лет.

Самым старым каменным Зданием был торговый корпус на Красном проспекте, построенный в 1910 году. Длинный и кряжистый, с натужливым купеческим размахом, он

был карикатурным подобием московских торговых рядов на Красной площади. Это

двадцатитрехлетнее здание выглядело ужасно древним перед конструктивистскими

коробками Доходного дома и Госбанка, перед прямолинейным профилем Дома Ленина.

Город не лез ввысь, силуэт его был приземист и монотонен. Он раздавался вширь на

сибирских просторах. Только за первую пятилетку он шагнул на левый берег

Оби, сметая корпусами «Сибкомбайна» деревню Кривощеково; он рванулся на

восток, и загородная станция Ельцовка оказалась в центре нового соцгорода, он вторгся в

Заельцовский бор и потеснил его крупнейшим в Сибири мясокомбинатом, получив за это

звание «Сибирского Чикаго»; на реке Иня вырос Первомайский район, возле новой

станции Эйхе, которую называли «воротами в Кузбасс».

Город, как богатырь, притягивал железнодорожными линиями к себе всю Западную

Сибирь.

Лида изумилась, узнав имя основателя города. Это был путейский инженер и

писатель, автор любимых с юности книг «Детство Тёмы» и «Гимназисты» ‐ Николай

Георгиевич Гарин‐Михайловский.

Когда он вел Транссибирскую магистраль, колыванские купцы совали богатые

взятки, лишь бы он проложил линию через Обь возле Колывани. Но он, как некий