Ивановна продолжала с горечью:
‐ А нынче у матери бани нету. Нынче у всех у вас ва‐аи‐ные! Ва‐ажные стали все ‐
ходють, аж пыхають. Губернаторы ‐ И сама себя взвинчивала такими словами и
заканчивала негодующе: ‐ Ну, погоди, Ванька, прискочишь ‐ я тебя за виски отдеру, шоб
знал, как матерь с детьми забывать!
Лида задумчиво смотрела на все еще статную фигуру свекрови, на поблекшее
морщинистое лицо и думала« Какие глаза у нее молодые!» У детей бабкины глаза, не
отцовские. У того маленькие, острые, а у нее ‐ огромные и лучистые. Наверное глухота
сохранила ей свежесть души, оградила от мелочей, которые всех истрепали за эти
тяжелые годы. Она оберегла даже ее язык, которого двенадцатилетняя городская
шлифовка ни сколько не коснулись.
По вечерам, оставаясь одна в своей комнате, прежде чем лечь в постель они
доставала пожелтевшие собранные еще в пору Высших женских курсов, открытки с
фотографиями различных спектаклей Художественного театра. Она медленно
рассматривала их знакомые до последнего штриха, чуть задерживалась на портрете Баста
со спокойной надписью наискосок «На добрую память» и вполголоса вспоминала старые
стихи: