Не волновался, но часа ждал; в какое-то слабое, невыспавшееся, обреченное мгновение ему показалось «неважно», но когда Пилюс позвонил: «Зайди», Эбергарду показалось: посветлело, на улице посветлело, а потом (еще веселей почувствовал он) будет весна. Скорее!

— Отзаседались, — щурился Пилюс (вернулся с ярмарки!) и дразнил, но ясно уже — всё. — Заявился всётаки второй участник. В последнюю минуту! ООО какое-то «Добрые сердца — XXI век», но ди-и-икие: название фирмы написали прямо на конверте! — Пилюс захихикал. — Ну мы их и исключили из состава участников за нарушение правил представления аукционной документации. Визжали: мы вернемся, вы пожалеете! Но у нас юристы, у нас аудиозапись… Так что, Эбергард, — один допущенный участник. Он же победитель, «Тепло и заботу каждому», — Пилюсу хотелось долго про это: преодоленные препятствия, превратности, тяжесть борьбы — он весь еще там, еще напряжены мышцы. — Выиграли! А знаешь, почему выиграли? Потому, что мы вместе. Когда мы вместе — можем всё! Слушай, у нас завтра делегация деловых кругов, сделай обед, шестнадцать человек плюс восемь вип, — и еще долго и липко; в кармане у Эбергарда пойманно-насекомо настаивал телефон — раз-раз-раз-раз-разраз, — Эбергард внимал, соглашался, помалкивал, уточнял, восхищался, благодарил и — вырвался наконец — все звонки от «Быдло-2» — от Романа; набрал зомби-Степанова:

— Всё в порядке. Пусть ваш партнер мне не звонит.

— Прошу простить. Просто волнение… Несанкционированно.

— Подписывайте контракт и подавайте в «одно окно» префектуры на подпись. Позвоню по дальнейшему.

— Мы готовы.

И остановился — всё. Можно не бежать. Рассмотреть, заметить зиму. Но — также вдруг останавливались и замирали у окон коридорные прохожие, еще открывались двери и на зов выбегали люди, елочными гирляндами вытаскивая за собой других, — что видят они? И Эбергард опустил глаза в префектурный двор — черная «ауди-восемь» вползала в распахнутые ворота и мимо почему-то гаражных дверей, затухающим полукругом — до полного замирания у крыльца; выскочивший охранник открыл заднюю дверь, замер, замерли все, застыли и долго, долго, долго не происходило ничего, не шевелилось, не звучало, только кричала застрявшая в лифте (Эбергард думал: запомню навсегда) Зябкина из управления экономики, страдавшая боязнью тесных пространств, — все ждали, глядя в темное нутро машины, пока там что-то не ожило, сдвинулось и полезло наружу — из больницы вернулся монстр, на выборы! Все бросились прочь, по кабинетам, успеть до его взгляда по окнам, Эбергард, прыгая через две ступеньки, несся по пожарной лестнице в прессцентр — на место работы!