– Я?

– От “Октябрьской”!

– Я у зоопарка живу, всё в окне, вышла и пришла. Выходной сегодня. Так бы я сейчас на работе была. Я в самые первые дни приходила, когда оцепления еще не было.

– За идею, да?

Она вскинула на него недоумевающие яркие агатовые глаза.

– Вы за идею какую-то, правильно? – терпеливо объяснил Виктор.

– А… Я за интерес! Интересно всё самой увидеть! История все-таки… И много тут, конечно, людей хороших… кому не всё равно…

– У вас голос очень знакомый. – Виктор даже причмокнул. – Вы точно ни на каком радио не работаете?

– Да откуда? На бензоколонке я работаю. Объявляю в микрофон кому сколько литров. Вот голос и сделался, как на радио.

“Похожа на Ленку чем-то, – подумал Виктор. – Глазами, что ли?”

Песня оборвалась, автобус поехал медленнее, перестав сигналить, все, толкаясь, припали к окнам, за которыми в сизом дыму ползли бэтээры, плотно усиженные солдатами в черном с серыми пятнами камуфляже – в черных масках-чулках до ноздрей, в касках-сферах, с автоматами и ручными пулеметами. Бэтээров было восемь. В автобусе замолчали, молчали и на броне.

– За кого, ребята? – заливисто крикнул кто-то.

Снова общее молчание.

Высокий парень рядом с Виктором чертыхнулся и, высунувшись по пояс, отчаянно замахал красным полотнищем.

Солдаты на бэтээрах согласно замахали руками.

– Наши! – пролетело по салону.

– Наши! – закричали, высовываясь наружу, размахивая руками и флагами.

Один бэтээр, отделившись от колонны, зашел слева и пополз почти впритирку.

– Охраняют, – предположил стариковский назидательный голос.

Виктор отхлынул к другому краю и увидел в проеме, как солдат на броне, направляя дуло, подбросил вверх средний палец – фак!