— Усыновить? Так вот, пусть даже и не надеется, что я им буду прислугой! — резко оборвал его Джевдет.

— Ты какой-то чудной стал…

— Чудной? Почему же? — в свою очередь, удивился Джевдет.

— Ну ладно, оставим это, — уже дружелюбно проговорил Хасан.

А Джевдет думал: «Почему он сам мне ничего не предлагает?» Он все ждал, что Хасан скажет: «Пойдем к нам, а там видно будет…» Так бы сказал тот Хасан, которого он знал в тюрьме. Где его прежняя уверенность в себе? Он стал какой-то другой, осторожный.

— По-моему, ты должен работать, как и я!

— Где? На фабрике?

— Да. Только тогда мы сможем быть вместе. Мой отец… — Хасан долго рассказывал о своем недавнем разговоре с отцом. Джевдет молчал. Теперь ему все было ясно. «Кто знает, — думал он, — может, старик сказал Хасану: „Ведь это не мой сын. Какое тебе до него дело? Оставь его в покое, пусть идет куда хочет. Я не могу, чтобы в моем доме жил чужой человек!“»

Джевдет покосился на товарища.

— Скажи, почему ты не хочешь? — спросил Хасан.

— Не хочу, и все тут… — буркнул Джевдет.

— И к адвокату отказался пойти…

— Да, отказался. Лучше опять буду торговать.

— Ладно, это дело твое. Но почему все-таки ты не хочешь работать на фабрике? Разве это плохо?

— Сам не знаю почему, но не хочу ни прислуживать у адвоката, ни работать на фабрике!

— По-твоему, работать на фабрике и быть слугой у адвоката — одно и то же?

— Нет, но…

— Тогда в чем же дело?

Джевдет повернулся к Кости:

— Будем торговать как раньше, идет?