Яшка опять чихнул.

– Думал - сдохну, - пожаловался он. - Хорошо, у них там старые мешки лежали, я в мешки завернулся. Сволочи… Нужна мне больно их Лушка!

– А Устина-то зачем ушатом треснул? - спросил Федька.

– А ты почем знаешь?

– Насквозь вижу, как пертовый маз.

– Устина?! - тут только до Яшки дошло, что он чуть не угробил товарища.

– Его, болезного. Лежит сейчас в верхнем подвале, ему Чкарь какой-то травки заварил. Ну так что ж Марфа?

Скес поплотнее закутался.

– С тобой, поди, тоже бывало - ищешь одно, находишь иное. Я хотел докопаться, что за драгунскую роту она кофеем поит, а Каина встретить не чаял.

– Так надобно пертовому мазу поскорее донести.

– Не пойду ж я в одеяле через всю Москву!

– Не так уж далеко идти-то. Пусть думают, будто пропился или в карты проигрался, - сказал безжалостный Федька.

– Сам этак пропивайся!

– Погоди, мне в чулане чего-то в мешок понапихали, может, хоть какие портки там лежат?

Федька быстро развязал свой «солдатский» мешок. Там лежали вещи, по отдельности представлявшие какую-то ценность, но совершенно несовместимые: старая мужская ночная рубаха, бабья нижняя юбка, полотенце, детский тулупчик.

– Вот ведь треклятая баба, - пожаловался Скес. Федька понял - это он про Феклушку. А как еще назвать женщину, которая, бросив двоих детишек, куда-то вдруг умчалась? Конечно, девочка может присмотреть за братцем, но ведь кашу варить она еще не обучена.

– Ну, Скес, либо тебе в бабье лопотье наряжаться, либо сиди тут, нянчись с детишками, а я в контору побегу, - сказал Федька. - И принесу тебе твое добро. Не тоскуй! Я единым духом!

Но Яшке пришлось ждать его часа этак полтора.

Феклушка за это время так и не появилась. И потому, когда Федька принес Скесу одежду, оба оказались в превеликом затруднении - как быть с детьми? Не тащить же их с собой в полицейскую контору!

Они уже поняли, что с Феклушкой стряслась какая-то беда.