– Стало быть, французы. Ах, черт, как все ловко подстроено! Пристрелить обер-полицмейстера - это ведь столько шуму, вовек не отмоешься! Архаров, это мне за Ливорно…

– Может быть, и так, а может, и нет.

– За Ливорно. Все грехи мне бы тут же припомнили… а знаешь ли, что еще за слух пущен? Будто бы я не настоящую авантурьеру увез, а какую-то похожую девку, настоящую же приберегаю… Так им, может, и эту блядь выторговть бы удалось. Господи, позору-то… И все, что я доброго сделал, - псу под хвост!

– Ваше сиятельство, обошлось. Угодно ли ехать к старому Гранатному двору?

– Да, - подумав, сказал Алехан. - И молчи, Бога ради.

Архаров видел - граф Орлов не желает ему верить, в глубине души надеясь, что обер-полицмейстер заблуждается. Сие Левушка называл иллюзией. Иллюзию следовало развеять. А заодно и забрать треть сервиза - более ей там лежать было незачем.

Чтобы доехать до печально известного подвала, следовало сделать небольшой крюк. Да там еще повозиться, откапывая клад. Архарову уже хотелось домой, спать, и он знал, что уснет, невзирая на все события этой ночи, - настолько велика была усталость. Уснет, как всякий, кто чудом остался жив, но еще толком не осознал возможности своей смерти. Может, завтра осознает…

Когда экипаж остановился, Алехан не сразу решился его покинуть. И Архаров понимал - очень уж графу не хотелось посмотреть правде в глаза. Пока что его слово было против архаровского слова, история про честного комиссионера Роклора - против истории о ворованном сервизе. Правда же хранилась в подвале.

Поэтому обер-полицмейстер молча ждал, пока граф Орлов выйдет из кареты.

У подвала их остановили двое десятских. Они признали Архарова, поклонились, он же их отпустил по домам.

Внизу все было, как оставили архаровцы, - только на прислоненных к стене лопатах давно высохла земля.

Михей и Максимка-попович стали копать, Устин им светил. Очень скоро показалась рогожа. Сверток вытащили и положили к графским ногам.

– Угодно ли сличить сии тарелки с теми, что у вас в экипаже? - безжалостно спросил Архаров.

Вдруг ему пришло в голову, что французы, поди, его высоко ценят: столь дорогую посуду не поленились привезти, чтобы поймать на сервиз, как рыбку на ключок, сперва московского обер-полицмейстера, потом графа Орлова. Ну что ж, он своего звания не посрамил - впредь могут и дороже оценить!

– Хрен с ними, верю, - сказал Алехан. - Архаров, я твой должник. Кабы не ты, то праздник завтрашний - ко всем чертям! Ко всем гребеням мохнатым! Да и сам я - туда же. Сраму-то… Все, все бы мне припомнили - и Ропшу. Архаров, ты-то хоть веришь, что я покойного императора не убивал? У него и точно какая-то колика была, может, геморроидальная - я почем знаю? Как стоял - так, посинев, и рухнул.