Сестра обняла ее за плечи.

— Ну хватит! Слезами не поможешь. Надо что–то придумать!

— Что тут придумаешь? — Ша–мэй душили рыданья.

Маленький А–хэй, испуганно тараща на мать глазенки, разревелся. Мать привлекла его к себе, обняла.

— Горькая наша доля! — Она щекой прижалась к щечке ребенка.

— Вот что я думаю… — проговорила после некоторого раздумья сестра. — Ты ничего не говори ему об А–Дае. Пока тот в больнице, все как–нибудь и уладится.

Сестра не стала ни о чем рассказывать Сун–шэну. Она оставила его у себя и прибежала предупредить Ша–мэй.

— Сколько же можно держать его в неведенье? — прошептала Ша–мэй.

— Трудно сказать… — вздохнула сестра. — Может быть, день, а может, два или три. Но дело не в этом. Главное, оттянуть время, что–нибудь да придумаем!

Ша–мэй была в смятении. Сердце ее бешено колотилось. Что делать? Она не видела никакого выхода.

Идя к двери, сестра бросила взгляд на фотографию А–дая, висевшую на стене, и заметила:

— Надо спрятать все вещи А–дая.

2

2

Едва первые лучи солнца коснулись отмели, Ша–мэй уже была на ногах. Ее муж, вернувшийся после долгих скитании домой, сейчас громко храпел. Взглянув на него, Ша–мэй пошла на кухню готовить завтрак. Сегодня у нее был выходной, и она собиралась провести его с Сун–шэном, но чувствовала, что не в силах оставался с мужем наедине. Стоило Ша–мэй взглянуть на Сун–шэна, как в душе ее тотчас возникало чувство вины перед ним. Ей надо во что бы то ни стало уйти. Но как быть с А–хэем? Накануне вечером она пыталась внушить ребенку, чтобы он ничего не говорил новому дяде о папе, который лежит в больнице. Но ведь мальчику всего четыре года. Несмышленыш еще! Если его оставить с Сун–шэном, он может сказать что–то лишнее, и тайна будет раскрыта. Лучше увести его к сестре… Но главное, надо чем–то заняться, чтобы не думать о нелепом положении, в котором она сейчас очутилась.

Погруженная в тревожные мысли, Ша–мэй ничего не замечала вокруг. Она машинально положила в кастрюлю рис, но не могла вспомнить, помыла его или нет. Вдруг ей послышалось, что Сун–шэн проснулся и встает с постели. Он вошел в кухню с полотенцем в руке и, взглянув на огонь в очаге, спросил:

— Почему ты так рано встала?

— Мне надо бежать на уроки! — ответила Ша–мэй, продолжая резать овощи. — Ну как, выспался?

— Здесь хорошо, прохладно… Открыл глаза, а оказывается, уже день. Надо же! — В его голосе слышалась радость, такая же чистая и светлая, какой был напоен воздух тихого тропического утра.