— Ша–мэй! — произнес он уже другим тоном, с нотками огорчения. — Может быть, ты останешься дома?

— Не могу! — Она как–то жалко улыбнулась и опустила глаза, боясь смотреть мужу в лицо. — В школе сейчас никого нет, только директриса да я. Одной ей не справиться с этими озорниками…

Она приготовила завтрак и принялась накрывать на стол. Поставила блюдо с дымящимся рисом и тарелку с овощами. А палочки для еды забыла и вернулась за ними на кухню.

— Мама! Мама! — звонким голосом крикнул, проснувшись, А–хэй.

Она подбежала к сыну. Взяла его на руки, принесла комнату и посадила на стульчик.

— Посиди немного, малыш. Сейчас мама тебя умоет, а потом накормит!

— Иди ко мне! — поманил Сун–шэн мальчика, хлопнув в ладоши. — Иди к папе!

Он поднял ребенка, прижался к нему лицом.

— Ах ты мой сладкий!.. Поцелуй своего папу!

— Не хочу! Не хочу! — Мальчик изо всех сил замотал головой и стал вырываться из рук незнакомого человека. — Ты совсем не мой папа! Мой папа в…

Мальчик осекся и испуганно поглядел на мать, которая смотрела на него полными ужаса глазами. А–хэй вспомнил, что она говорила ему накануне.

— Ах, негодник! — крикнула Ша–мэй. — Как ты смеешь так разговаривать с папой?

— Ребенок не виноват! — проговорил Сун–шэн. — Ведь он с самого рождения не видел своего отца.

Они сели за стол. Напряжение, охватившее Ша–мэй, не прошло. Лицо бледное, руки дрожат, дыханье прерывистое.

— Ты выглядишь очень усталой, — сказал муж. — Отдохни денек. Не ходи в школу.

Сун–шэн, разумеется, ни о чем не догадывался. Он был уверен, что это его неожиданный приезд так взволновал Ша–мэй… Эх! Знал бы он, что все теперь не так, как было, что она живет с другим. Это будет для него тяжелым ударом. Ша–мэй украдкой взглянула на мужа.

Он почти не изменился за эти несколько лет. Только волосы поредели и на лбу прибавилось морщин. А в остальном он все такой же, приветливый, заботливый. Ша–мэй знала, что он ее любит, да и сама она его любила. Особенно остро она почувствовала это сегодня, когда снова увидела мужа. Но теперь она навсегда его потеряла, потому что не осталась верной ему, и он никогда ей этого не простит.

Во всем виноват А–дай. Это он нарочно подстроил… Нет, А–дай ни при чем. Все эти годы он кормил их: ее и ребенка. Он работал как вол, не разгибая спины, и в конце концов заработал чахотку. Перед ее глазами всплыло землистое, с нездоровой желтизной лицо А–дая. Щеки ввалились, глаза напоминают две пустые дыры. Смотреть страшно! Никто не поверил бы, что он моложе ее, что ему всего тридцать.

Она сама во всем виновата, и нечего сваливать вину на других. Из–за своей слабости и неумения жить она искалечила судьбу двух дорогих ей людей…