Почуяв добычу, луфари перестраивались, как легионеры, и, строго соблюдая строй и плотность, устремлялись на жертву, чтобы рассечь косяк скумбрии или ставриды и уничтожить его по частям.

Мощно работая хвостом, легко пронзая теплую толщу воды, радуясь силе и свободе, Луфарь, как серый обтекаемый снаряд, несся во главе стаи.

В борьбе за власть над косяком Луфарь уже выиграл схватку с Рваногубый — могучим и напористым самцом. Рваногубый теперь шел справа — глаз в глаз, и его на скорости слегка заносило на Луфаря. Рваногубый в битве с кем-то, когда рыскал по океану в одиночку, потерял левый грудной плавник; в те же времена разорвали ему железным крючком нижнюю губу, и теперь казалось, что рот его всегда злобно ощерен. Если бы не утраченный плавник да не годы Рваногубого, вряд ли Луфарь одержал бы над ним верх.

Рваногубый летел справа.

Слева — плавник в плавник — несся Пятнистый. Этот не знающий страха самец был еще более могучим и свирепым, чем Рваногубый. В схватке с ним Луфарь едва одержал победу.

Пятнистый когда-то попал в отравленные воды, заразился «морской проказой», и с тех пор плавники его и жабры гнили, тело покрылось темными язвами и волдырями — они высасывали из него силы, и он уже не мог вести длительную борьбу. Потому и уступил первенство более молодому и сильному.

Пятнистый всегда был слева.

В поединках с соперниками за власть Луфарь проверил свою мощь и храбрость. Он был рожден стать предводителем и теперь, могучий и безжалостный, был им.

Во главе клина шли самые сильные и бесстрашные, самые быстрые и опытные, и первым среди них был Луфарь. За ними в железных рядах шел тысячный косяк, мгновенно и точно повторяя их маневр, подчиняясь их воле.

Это было неудержимое, всесокрушающее движение вперед. Все, что попадалось им на пути, уничтожалось как шквалом. После луфариной стаи в водоворотах и завихрениях оседала на дно лишь серая муть испражнений.

Путь луфариного клина пересекся с огромным косяком ставриды, что неторопливо двигалась в толще океана и насыщалась планктоном — жидким супом. Пожирая планктон, ставрида, как необъятный серебряный диск, расплывалась вширь, за ней пролегал широкий след чистой воды, какой оставляет после себя быстрая протока в мелком крошеве льда.

Ставрида мирно паслась, выедая съедобные организмы в планктонном супе, а в стороне, в зеленоватом мраке, все время слышался какой-то шум и угадывалось движение, волны которого доходили до косяка. Это инородное, незнакомое и потому пугающее движение настораживало — неподалеку процеживал воду огромный трал, безвозвратно вбирая в себя все, что ни попадалось на пути.