– И будут ли они, могилы?..

– Поэтому молю: где бы ты ни находился в те тяжкие для нас обоих и для Германии минуты… Ты должен вызвать меня, приказать мне… И я прибуду. Даже если для этого придется пробираться через вражеский стан. Уверена, что мое присутствие поможет тебе уйти. Потому что я постараюсь уйти первой, на твоих глазах. И ни на мгновение не усомнюсь в правильности этого решения. Не струшу, не дам повода нашим врагам опоганить домыслами нашу гибель.

– Е-ва-а… – страдальчески поморщился фюрер.

– Замолчи, Адольф. Тебе нечего возразить, только поэтому помолчи. Я постараюсь вести себя так, чтобы наши последние часы были прожиты достойно, как и вся жизнь. И чтобы гибель наша была воспринята немцами как заключительная сцена величайшей трагедии Германии, как последняя легенда Третьего рейха. Это будет гибель во имя великой Германии, которая неминуемо возродится.

Гитлер вновь хотел что-то возразить, но слова Евы явно задели его за живое. Сжав кулаки, он отчаянно повертел головой, словно пытался освободиться от короны из раскаленного железа, и, по-звериному прорычав что-то, решительно вышел из «Пещеры невинности».

60

60

Специальный поезд фюрера уже готов был к отправке. Генералитет и высшее руководство рейха заняли места в комфортабельных купейных вагонах. На перроне нервно переминалась группа зальцбургских чиновников и офицеров гарнизона, пришедших сюда, чтобы проводить Гитлера. Начальнику охраны фюрера докладывали, что на всем участке движения от Зальцбурга до Мюнхена срочно принимаются меры по усилению безопасности.

– Если произойдет хоть один инцидент, – пригрозил генерал-лейтенант войск СС и полиции Раттенхубер, – я подниму в воздух всю вашу дорогу вместе с вокзалами, охраной и будками осмотрщиков.

И никто не усомнился, что именно так начальник охраны фюрера и поступит.

– Поезд готов к отправке, – доложил Гитлеру личный адъютант обергруппенфюрер Шауб, явившись вместе с Раттенхубером в штабной вагон. – Какие будут распоряжения, мой фюрер?

– Будут, – угрюмо восстал Гитлер посреди своего просторного спального вагона. – Приготовьте машину и охрану. Я возвращаюсь в «Бергхоф».

Личный адъютант и начальник охраны переглянулись, не поворачивая голов. Эти генералы от СС давно отучились выдавать свое удивление по поводу решений фюрера, какими бы удивительными и неблагоразумными они ни казались.

– То есть… поездка откладывается? – вежливо уточнил Раттенхубер.

– Да.

– Это важно знать, чтобы предупре…

– Так предупредите.

– Мы должны отдать приказ, чтобы все собравшиеся, и те, кто находится в поезде..? – осторожно выспрашивал Шауб, по-гусиному вытягивая свою тощую, основательно исполосованную морщинами шею. По поводу ее дряблости Гитлер как-то не без сарказма заметил: «Рассказам о твоих оргиях с наложницами я не верю до тех пор, пока не взгляну на твою шею. Мой тебе совет, старина: не пропускай за ночь больше трех. В наши годы это уже непозволительная роскошь».