– Я уже сказала: когда они познакомились, Пачелли был всего лишь заместителем секретаря управления церковными делами ватиканского статс-секретариата – если только верно запомнила эту его должность. Но им повезло: в том же году Пачелли был возведен в сан епископа и направлен папским нунцием, то есть представителем, послом Ватикана, сначала в Мюнхен, затем в Берлин.

– В общей сложности он провел в Германии около двенадцати лет, – подтвердил Скорцени. – Как наши службы могли упустить его? Не попробовали завербовать.

– Откуда нам знать?

– Никаких следов. Я проверял. Впрочем, дела Ватикана не представляли для них особого интереса. В то время еще не представляли.

– Так вот, Паскуалина отправилась в дорогу вместе с ним. С разрешения самого папы. Имея официальную должность домоуправительницы нунциата. А потом, когда, после возвращения в Ватикан, Пачелли был назначен статс-секретарем, она, тоже вполне официально, стала жить вместе с ним в апостолическом дворце.

– То есть Пачелли проявлял в этом вопросе такое же завидное постоянство, как и папа римский – многотерпение.

– Да, он очень рисковал. Но ведь пошел на это. Со временем к появлению Паскуалины везде, где находился Пачелли, настолько привыкли, что она стала первой в истории Ватикана женщиной, которая присутствовала даже на конклаве кардиналов[48], почти единогласно назвавшем ее избранника папой римским. Уверена, не без ее помощи.

– Настолько велико ее влияние даже среди скупых на чувства седовласых старцев? – покачал головой Скорцени.

Вновь начавшийся дождь загнал их в комнату и вернул в еще не успевшую остыть теплую постель. Здесь, лежа в объятиях друг друга, они какое-то время прислушивались к тому, как стихия постепенно умиротворялась.

Раскаты грома опять раздавались все глуше и отдаленнее. Только вытье домовика в чердачных лабиринтах виллы продолжалось с прежней силой.

– Извините, Фройнштаг, но мне бы хотелось завершить наш разговор. Итак, Паскуалина – немка из Швейцарии. Двенадцать лет прожила в Германии. Времена были иные, большинство нынешних деятелей тогда ничего из себя не представляло, тем не менее кое-какие впечатления у нее все же должны были остаться. А главное, зов крови. Таким образом, мы можем рассчитывать на ее патриотические чувства.

– Забыв о ее чувствах к папе римскому?

– Помня о долге немки перед исторической родиной, – резко парировал Скорцени.

– Мне трудно судить о том, насколько Паскуалина готова к изъявлению своего «исторического» патриотизма, – как можно нежнее проговорила-прошептала Лилия, по-кошачьи потираясь щекой о грудь Отто.