– Терпимо. Как твои дела?

– Говорю же, я как новенький…

– Нет. Работа. Семья. Как там? На тебя заявление подали, как я помню.

– Мда, – Рябцев невесело улыбнулся. – Подали… Заявление завернули. Меня могли закрыть, потому что я тому уроду сломал нос, выбил зубы и вообще знатно ему рожу начистил. Правильно ли я сделал? Не знаю. Но я бы сделал это снова. Ход делу не дали. Это был личный приказ Лопатина. Но мне поставили условие.

– Какое?

– Ход делу не дадут, если я напишу заяву и добровольно уйду из органов.

Бегин скосил взгляд на Рябцева. Тот развел руками – мол, что поделаешь.

– Ты больше не полицейский?

– Как видишь.

– И где ты сейчас?

– Лечусь дома. Потом попробую найти что-нибудь… – Рябцев ухмыльнулся. – Может быть, водителем пойду к какому-нибудь коммерсу. Опыт у меня есть.

– Ты плохой водитель, – не выдержав, хмыкнул Бегин. Они посмеялись, и Бегин тут же пожалел об этом – от сотрясения грудной клетки швы затрещали, и все тело пронзила боль. Рябцев вскочил, чтобы бежать за помощью, но Бегин махнул рукой – это не нужно.

– А жена? Вернулась?

Рябцев просто покачал головой. Дальнейшие вопросы были бессмысленны.

После паузы теперь уже бывший опер сказал:

– Спасибо тебе, Сань. Ты мне жизнь спас. Спасибо. Я никогда этого не забуду. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Просто знай это.

Бегин кивнул. Затем невесело хмыкнул мыслям, которые роем витали в голове.

– Странно все это. Знаешь, что такое дежа-вю? Когда ты видишь что-то, что как будто уже встречал, но не помнишь, где. А мы с тобой… та история на трассе… Это было очень похоже на историю, которая приключилась 11 лет назад. Тоже кровь. Тоже огонь. Тоже те, кто хочет тебя убить. И я вот тут лежу, пялюсь в потолок с утра до вечера. Когда-то я точно так же валялся год в больнице. И тоже пялился в потолок. И тоже вспоминал пожар, который должен был меня сожрать и покончить со всем этим. Но почему-то не покончил. И вот сейчас я снова живой. Странно все это. Знаешь, что самое отвратительное в том, что люди называют страданием? Ее бессмысленность. Какой в этом смысл? Какое, к черту, послание? Нахрена проходить через одно и то же снова и снова?

Рябцев вздохнул.

– Ты сам говорил. Ничего не бывает зря. Я ведь тоже много думал об этом. Сань, если бы тогда 11 лет с тобой той беды не приключилось… Мы бы сейчас здесь не сидели. Нас бы просто не было. Понимаешь? Та хрень испоганила тебе всю твою жизнь, я знаю. Анальгезия превратила твою жизнь в ад, как я понял. И это хреново, врагу такое не пожелаешь. Но она же спасла нам обоим жизнь. Ничего не бывает просто так, ты сам говорил. Если в чем-то ты не видишь смысла – надо просто подождать. И картинка прояснится.