Хабаров вытер выступившие на лбу капельки пота.
– Потеешь, причину своей болезни ищешь… Что ее искать-то? Она не пряталась.
– Получается, я самый плохой? Хуже убийцы-душегуба, хуже подонка-насильника, хуже вора?
– Ты болезнь пытаешься связать с нарушением не Божественной, а человеческой этики. И потом, кто сказал тебе, что ты лучше?!
Хабаров застыл в изумлении.
– В древнем Китае люди нанизывали монеты на бечевку, протаскивая ее через отверстия в центре монет. Однажды некий глупец, желая похитить монеты, схватился за веревку, а монеты бойко соскользнули в карман хозяина. Так и ты. Кичишься – мол, не убийца, не душегуб, не насильник, не вор, и вообще достойней моей персоны трудно сыскать! А сам, как глупец, сидишь с пустой веревкой в руках да еще хвастаешь, что клад держишь!
– Мне на этой веревке удавиться впору!
– Уныние, постоянное недовольство собой и своей судьбой – это почти всегда рак. Жить-то надо не материальным или духовным, жить-то надо любовью! «Если нет во мне любви, то я ничто…[50]» – говорит апостол Павел.
– Как же все это понять?
– Старики говорили: «Живи спросту – проживешь лет со сту!» И мудрствовать не надо.
– Я так… так жить хочу! – запинаясь произнес Хабаров. – Именно сейчас!
– Искать надо…
– Искать? Что искать?
– Ищущим, который обрящет, становятся по велению души и без посторонней помощи.
– Но как?
– Смотри на мир другими глазами. Лечи душу, а не тело. Не думай о будущем, иначе его потеряешь. Сказано: «И говорил Он: Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня;
Хабаров коснулся подбородком сомкнутых рук, надолго задумался. Было слышно, как за окном потрескивает мороз и, будто откликаясь ему, ухает, хохочет далеко в тайге ночная птица.
– Я помню, незадолго до смерти отец рассказал мне легенду. Будто у одного из северных народов есть поверье, что раз в год в морозной, заснеженной тундре, среди льда и снега, зацветают потрясающей красоты голубые цветы – Хрустальная Сиверсия. Кто находит эти цветы, тот обретает любовь… Мне нужно их найти. Не для себя. Для нее…