Конечно, про «лимон» и спонсоров не нужно было говорить ни при каких обстоятельствах — он же выдал себя! Это улика, да еще какая! И как еще «крестная» Полозовой повернет? И что ему спонсоры скажут, если узнают? Михаил Анатольевич? Подумать страшно.

В общем, Саня, кругом ты дурак. С какой стороны ни поверни. А промолчал бы там, на поминках, поси-дел-погоревал, как все, да и ушел. Сколько людей тайны в себе носят! И кто о них знает?

Глава тридцать вторая

Глава тридцать вторая

Из управления милиции к себе в райотдел лейтенант Павел Сайкин вернулся сильно озадаченным. С того момента, как побывали они с Тягуновым на пожарище у Бородкиных, прошло полторы недели, занедуживший, было, Вячеслав Егорович поправился, снова вышел на работу, но старшего оперуполномоченного словно подменили. Куда девалась его активность, напористость, предприимчивость? И говорить он стал как-то вяло, и предлагаемые им, Павлом, варианты расследования отверг, и о своих поисках в областной ГАИ номеров сгоревшей машины ничего не сказал. Павел так и не понял: нашел Тягунов в картотеке номера или не нашел? Чья, все-таки, машина сгорела в гараже Бородкина?

На прямой вопрос Павла Тягунов ответил, что «неясно пока», машина, мол, не была зарегистрирована в нашей области.

Ну хорошо, пусть она в данный момент не зарегистрирована, но раньше она кому-то ведь принадлежала! Можно найти ее прежнего хозяина, поговорить с ним, узнать, почему он снял номера — на продажу, что ли, готовил?

Вообще, странно Тягунов повел себя — больше молчит, отделывается общими фразами, типа: «Да как сказать; надо подумать; поспешишь — людей насмешишь; нам, ментам, ошибаться нельзя…», ну и все такое прочее.

Может, его, Сайкина, решили от этого дела отстранить? Так бы и сказали, у него, вон, и других дел полно. Хотя заявление гражданки Морозовой зарегистрировано первоначально по их райотделу, числится за ним, Павлом, так что он участвует в нем на законном основании, с него потом и спросят.

Три дня назад Тягунов удивил его новостью: едва Павел вошел в кабинет розыскников, он ему анонимное письмо показал. На листке бумаги наклеены вырезанные из газеты слова-буквы:

ТРУП МОРОЗОВА НАХОДИТСЯ В БОЛОТЕ ЕХАТЬ ПО ЗАДОНСКОМУ ШОССЕ СМОТРИ СХЕМУ.

Была приложена и схема, где почему-то две стрелки указывали разные места. Как это понимать? Какой из них верить? И можно ли вообще верить анонимке?

Втроем — Косов, Тягунов и он, Сайкин, — поразмышляли над схемой, поломали голову. Труп, разумеется, мог быть там, а мог и не быть. Вдруг над милицией (в который уже раз!) решили подшутить? Увести следствие в другую сторону. Тем более, стрелок две. Выбирайте, мол, менты, любую, ныряйте в холодную и вонючую воду, покупайтесь, а мы посмеемся. Пустое, видно, дело. Впрочем, схема была составлена так, что почему-то верилось: точно указан поворот с шоссе, хорошо нарисована лесная дорога, написано, сколько метров нужно пройти до болота и наконец — точка, вернее, две точки погребения. Или человек, рисовавший эту схему, не знал наверняка о месте, или… А что еще «или»? Нужно, в любом случае, проверять сигнал, ехать и смотреть.