«Так и есть»

Богатенький громко выдохнул в микрофон и сказал:

— Вариантов нет. Или убейте защитников, или сами подохнете. Ты знаешь, что этот этап проходится только в одном случае из трех? У вас почти рекорд выживаемости…

«К делу давай»

— Рик, ты чего расселся? — крикнул Лаки, прячась от нового залпа девятки. — Надо их замочить!

— В рыжую не смей стрелять. Понял?

— А то что?

— А то удача твоя закончится, — мой голос лязгнул, и двухсотому это не понравилось.

Он нахмурился и собирался что-то сказать, но застыл с приоткрытым ртом. Как будто прислушивался. А потом медленно поднял на меня глаза.

Это не к добру.

— Стреляй!!! — заорал Богатей.

Я и без его подсказки уже вскинул оружие, и двухсотый сделал то же самое.

Мы с Лаки выстрелили одновременно. Он — из пистолета, а я — из винтовки. Попали друг другу в корпус — было почти невозможно промахнуться на расстоянии в пару метров. У нас обоих были бронежилеты, и оба бронежилета не выдержали попадания в упор.

Вот только калибр у наших стволов был разный.

Лаки покачнулся, что-то прохрипел и рухнул лицом вперед. Рука с пистолетом дернулась, крепко стиснула рукоятку, а потом расслабилась. Из-под тела двухсотого начала растекаться багровая лужа. А я, до хруста стискивая зубы, в который раз стянул с себя броню и оценил ущерб.

Пуля угодила точно в грудину, между ребер. Застряла в кости, так что я мог без проблем достать ее пальцами. Крови немного, но грудина абсолютно точно сломана. Каждый крохотный вдох причинял нестерпимую боль. Даже попадание снайпера в бочину не казалось таким болезненным.

— Вы опять друг друга мочите? — раздался хриплый голос с той стороны. — Так держать, уроды!