— Не нужно открывать! — кричал мальчик. — Старые люди говорят — внутри сидят покойники, а ламы учат не нарушать их покой. Вот почему пастухи не открывали этот самолет.

— Мы тоже относимся к мертвым с уважением, — заверил его Питт. — Только посмотрим, достойно ли они похоронены, чтобы их души могли покоиться с миром.

Джордино повернул ручку, осторожно потянул на себя дверь, и она открылась. Внутри темного грузового отсека у стены, свя­зывавшей его с кабиной, валялась груда песка вперемешку со щепками и осколками фарфоровых изделий, словно в послед­ние минуты жизни самолет неуправляемо пикировал. Питт поднял большой кусок фарфоровой тарелки династии Юань, покрытой глазурью и украшенной голубым и темно-синим изоб­ражением павлина.

—  Посуда явно не для повседневного пользования, — ска­зал он, оценив антиквариат. — Могу поклясться, ей лет пять­сот, не меньше.

Не являясь признанным экспертом, Питт тем не менее при­обрел за время работы определенные познания об изделиях из глины и фарфора. Помогли ему в этом и коллеги, с которыми он выискивал останки потерпевших крушение кораблей. Не­редко только по осколкам глиняной посуды, обнаруженным среди груды балласта, и можно было определить возраст и про­исхождение затонувшего судна.

—  Получается, что мы столкнулись с самой удивительной загадкой в мире, — резюмировал Джордино и отступил от две­ри, давая Питту возможность заглянуть внутрь.

Внутри царил полный беспорядок. В грузовом отсеке было некуда ступить — всюду валялись разбитые ящики и корзины. Их содержимое — превратившиеся в осколки фарфоровые из­делия — устилали пол плотным бело-голубым ковром. Лишь несколько ящиков, закрепленных в хвостовой части, выдержа­ли страшный удар самолета о землю.

Питт ползком пробрался в фюзеляж, остановился и немно­го подождал, пока глаза не привыкли к темноте. Салон траги­чески погибшего, зарывшегося носом в землю «Фоккера», мрач­ная кабина, застоявшийся пыльный воздух оставляли жуткова­тое впечатление, которое только усиливалось рядами неровно висевших вдоль стен откидных сидений. Чуть пригнув голову, Питт огляделся и двинулся в первую очередь в хвостовую часть, к уцелевшим ящикам. Острая фарфоровая крошка, похрусты­вавшая под коленями и покалывавшая при каждом движении, заставляла его крайне осторожно перемещаться среди нагро­мождения осколков. Пять ящиков с трафаретными надписями по бокам: «Осторожно, не бросать. Собственность Британско­го музея», — оставались еще целыми. Крышка одного ящика отскочила при аварии, и Питт оторвал ее, ухватившись за край. Внутри находилась завернутая в кусок грязноватой материи большая белая фарфоровая чаша с зазубренными краями, по­крытая зеленовато-голубой глазурью. Возраст ее составлял не менее семисот лет. Питт достал ее, подержал в руках, восхитив­шись удивительной работой древнего мастера, затем положил назад в ящик. Вывод напрашивался сам собой — самолет пере­возил ценный груз, состоявший из предметов старины, и пас­сажиров, к счастью, на его борту не было.