Он останавливается неподалеку от двери и от стука, приказывающего ему открыть, выйти.
– Их не существует.
Усталые глаза уже не усталые, всматриваются в него, вслушиваются.
– Ты слышишь, братишка?
– Слышу.
– Их не существует. И мы… пройдем прямо сквозь них.
Трехлетний малыш старается понять. Потом улыбается:
– Прямо сквозь?
– Прямо сквозь.
Мама и двое полицейских притихли. Папа с двумя другими полицейскими едет где-то по другой улице.
Он долго расхаживает по комнате, старший брат с младшим братишкой на руках за запертой дверью.
И, пожалуй, никогда он не был так спокоен, как сейчас. С Феликсом и Винсентом. Когда он сам решает, кто существует, а кто нет.
Сейчас Часть четвертая
Сейчас
Часть четвертая
78
78
Декабрь успел переодеться, пока Лео ехал через провинцию, разукрашенную к Рождеству; пятьсот километров на запад, и вместо замерзшего Меларена и столицы, где люди спешили по улицам, глядя себе под ноги, уже Гётеборг, город пешеходов в осенних куртках. Лео последовал их примеру – расстегнул куртку и пошел пешком.
В одном ларьке он купил бутылку воды, а в другом, напротив Валандовской школы живописи, – жареную сосиску, там надо было свернуть с Авеню и по трамвайным рельсам дойти до Васа-парка. Оттуда рукой подать до Эрик-Дальбергсгатан. До них. До братьев. Он не видел их с тех пор, как они переехали сюда. Осенью особо ничего не чувствовал, потому что так решил. Но сейчас, когда очутился поблизости, нахлынуло ожидание.
Он сам предпочел оставить братьев в покое, но почему-то казалось, будто