Три года спустя доктор Штерн впервые нарисовал на листке эскиз логотипа: два сердца, сцепленные подобно обручальным кольцам. Обзаведясь к тому времени связями и доброжелателями в достаточном количестве, он рискнул открыть собственное дело и основал фонд. В предприятие обходительного молодого хирурга пожертвования хлынули рекой. Штерна возбуждала возможность забирать у пресыщенных скромную часть их средств и тратить на помощь тем, кому не досталось страхового полиса от их беды. Он купался в благодарности страждущих и уважении подносящих. Дела шли в гору, фонд рос и проникал во все более серьезные гуманитарные проекты.

Творя добро за чужой счет, Штерн не ощущал к людям, которым это добро доставалось, ни жалости, ни сострадания. Они были объектом воздействия, инструментом для работы с реальными клиентами – благотворителями. Хорошо, когда инструмент смазан и налажен, но нельзя же всерьез общаться с лобзиком или сверлильным станком.

В начале девяностых рост фонда достиг естественного потолка – частные и корпоративные программы были освоены, а на следующую, верхнюю ступеньку пирамиды, где крутились большие государственные деньги, «От сердец к сердцам» пока не проходил калибром. Штерн приготовился к осаде, поднял старые связи, перешерстил залежи визитных карточек и отработанные записные книжки в поисках упущенных контактов.

Его усилия оказались вознаграждены, но не так, как он мог представить. Сразу три события наложились одно на другое и предопределили траекторию Герхарда Штерна на годы вперед.

Во-первых, заполыхали Балканы. Южные славяне схлестнулись между собой, и в относительной близости от безмятежной Швейцарии открылась зияющая дыра. В лагеря беженцев в Боснии, Хорватии, Сербии потянулась гуманитарная помощь, и «От сердец к сердцам» не остался в стороне.

Во-вторых, среди забытых адресов Штерну попались координаты клиники, где оперировали его сестру. Он возобновил контакты с администратором и на правах старого клиента осторожно поинтересовался, какова конъюнктура рынка донорских органов. Штерн вспомнил боснийку, обменявшую кусочек себя на деньги, и прикинул, сколько таких босниек при грамотном подходе может обнаружиться в зоне военных действий.

И наконец, на светском мероприятии у коллег по бизнесу Штерна познакомили с харизматичным юристом, эмигрантом из Югославии. Тот искал финансовую поддержку для проектов развития национального самосознания в населенной албанцами сербской провинции – Косове. Юриста звали Фитим.

* * *

Отряд из девятнадцати человек с тяжелыми военными рюкзаками растянулся в длинную цепочку. Маевский и Бармин несли станковый пулемет. Цветко и Илир шли первыми и показывали путь.