– Кто?! – переспросил Маевский.

Цветко произнес нараспев, словно декламируя:

– Пока храбрый воин стоит на страже, крепко держа винтовку, никакие беды не устрашат Сербию и не нанесут ей вреда! – и рассмеялся. – Детское суеверие, игра, но мы верили в это!

Он пропустил остальных вперед себя, как настоящий экскурсовод. Шаталов первым подошел к кустам. В глубине веток замер с вытянутой рукой скелет в истлевшей фуражке и лохмотьях – остатках зимнего тулупа или чего-то подобного.

– Никакие беды!

Маевский и Бармин остановились за плечом у Шаталова. Илир задержался в стороне, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Смотрите, наша, русская форма! – воскликнул Маевский. – И кокарда как у прадеда!

Он шагнул ближе, посмотрел скелету в глазницы, спросил:

– Ты кто, солдат?

Бармин покачал головой.

– Впечатляет! Но почему Хранитель Сербии – и русский солдат?

– А почему нет? – возразил Маевский. – Сорок тысяч штыков и сабель прибыли сюда в двадцатых и нашли здесь новую родину – разве они не служили Югославии? Разве не встали на ее защиту в сорок первом?

Шаталов оглянулся. Вершины холмов и гор окружали их со всех сторон. Сумерки окрасили пейзаж розовым и сиреневым.

– Как красиво! – задумчиво сказал он. – Он стоит здесь один и следит, чтобы все до самого горизонта было хорошо и правильно.

Цветко подошел к ним сзади, рассказывая:

– В апреле сорок первого мне было всего четыре. Гитлеровцы вторглись в Югославию, отец и дядья ушли в партизаны – кто к четникам, кто к Тито. Мама жила в страхе – за нас больше, чем за себя, но разве это можно понять в четыре года? Брат притаскивал меня сюда на закорках. Мы вставали перед Хранителем, отдавали честь и говорили: «Храбрый солдат, помоги защитникам Сербии! Прогони врага, сохрани наш дом»… Да много чего говорили. Потом я даже учеников сюда водил, и не один раз. Давно, конечно. До сих пор кажется, что пока он держит винтовку…

Цветко повернулся к Хранителю и только сейчас увидел, что рука солдата пуста и нет никакой винтовки.

– Нет! Как?! Не может быть! Подождите!

Он упал на колени, на четвереньках вполз в куст, стал шарить руками в колючей траве, царапая ладони до крови.

– Вот же она! Помогите кто-нибудь!