* * *

Черчилль терпеливо ждал телефонного соединения со штабом Монтгомери. Всю ночь американцы только тем и занимались, что обсуждали нападение на Гитлера. Премьер-министра уже мутило от обсасывания столь никчемной проблемы. Подумаешь, покушение на диктатора! К тому же бестолковое покушение. Сам-то он сразу именно так и сформулировал произошедшее в Германии.

Для него смерть Гитлера, если б таковая случилась, ничего не решала бы. Война должна дойти до логического конца: победы над Германией, ликвидации фашистской партии, наказание всех без исключения преступников, можно даже без суда, и разделение страны на сектора в качестве компенсации победителям. Всё. И ни о чем более он слышать не желал.

Эйзенхауэр же повел себя довольно любопытно. Несколько раз за время беседы он пытался развить мысль о том, как Могут сложиться новые отношения с немцами. Конечно, генерал — не президент и ответственности за свои слова перед мировой общественностью не несет. Но сам факт, что военные предполагают изменения в ходе войны, насторожил.

Ранним утром Черчилль созвонился с Монтгомери. Тот подтвердил его опасения.

Неужели вояки пойдут на переговоры с Гиммлером или Герингом? Или с кем там еще… Но ведь все они — преступники! «Впрочем, — осадил себя премьер-министр, — мы ведь уже вели переговоры и не со столь цивилизованными варварами. Достаточно вспомнить хотя бы Гесса. К тому же рано или поздно все равно придется начинать игру против Советов. Так что все складывается не совсем уж из рук вон плохо».

Полковник Тейлор, узнав голос премьер-министра, передал трубку Монтгомери.

Генерал вытянулся перед аппаратом, как будто Черчилль мог его видеть:

— Я слушаю, сэр.

— Американцы начали авианалет?

— Никак нет, сэр. Вылет отменен в связи с плохой метеосводкой.

— У вас там что, шквальный ливень?

— Никак нет, сэр. Слегка моросит. Как говорят наши специалисты, летать можно.

— Тогда в чем же дело?

— Не могу знать, сэр. Американцы ничего более объяснять не желают.

— Понятно.

Черчилль в сердцах бросил трубку на рычаг. Кажется, снова начинаются выяснения отношений, чтоб их…

* * *

Стоило рейхсфюреру войти в здание гестапо, как охрана тут же доложила о его появлении Мюллеру. Тот только-только приступил к допросу одного из офицеров службы безопасности, арестованного по списку Бормана.

Изменник родины, как его сходу назвал Мюллер, все время озирался по сторонам, будучи, видимо, не в состоянии осознать до конца факт своего пребывания в столь страшном учреждении.