Мерседес передает меня снова Инаре и Блисс, а те, после объятий, – Вику.

Он долго держит меня, потом шепчет:

– Рад, что ты в безопасности, что ты снова будешь счастливой. Ты – одна из моих девочек, знай это.

– Знаю, – шепчу я в ответ. – И вы не избавитесь от меня так легко.

Эддисон отводит меня в сторонку, давая маме возможность проститься со всеми. Инара и Блисс, похоже, чуточку ее побаиваются, и в их взглядах читается не столько «я при тебе дар речи теряю», сколько «хочу быть тобой, когда вырасту».

Эддисон обнимает меня.

– Повторю то, о чем старался не спрашивать. Ты сможешь жить с этим?

Я думала об этом несколько недель, даже перед днем рождения.

– Думаю, что смогу. Будет нелегко, наверное, но это и к лучшему. И, как ты сам сказал, никто в других семьях больше не будет терзаться. Я проживу с этим. – Опускаю голову ему на плечо и чувствую острый аромат лосьона после бритья. Или крема для бритья. – Мы с мамой много говорили об этом и решили, что рассеем прах Чави. На лавандовом поле. Там, где замки и река. Ей это понравилось бы.

– О’кей.

Я смотрю на него снизу вверх, и его колючая щека касается моего лба. Он целует меня в переносицу, над бинди, которую я снова стала носить неделю назад, когда зажила кожа.

– Знаешь, я буду по тебе скучать.

– Чепуха, – грубовато говорит он. – Полагаю, специальный агент Кен не забудет представлять регулярные отчеты. И… знаешь, я собираю отгулы и, может быть, как-нибудь вспомню старые деньки.

– Для тебя дверь всегда открыта.

Он снова целует меня и отпускает, легонько подтолкнув к группе.

Еще один раунд объятий и прощаний, и мы с мамой идем к барьеру. Я прижимаю к груди сложенное одеяло. Потом, поборовшись с собой, оборачиваюсь. Инара и Блисс уютно прислонились к Вику, который глуповато улыбается, притворяясь взрослым, Мерседес тычет пальцем в плечо покрасневшему Эддисону.

Очередь медленно движется вперед, и я вместе с ней. Мама обнимает меня за плечи, привлекает к себе и целует в щеку.

– Готова, милая?

– Да. – Я поворачиваюсь вперед и перевожу дух. – Готова.