Покончив с этим, Энто поправил кепи и каплевидные очки и начал пеший путь в сторону Боба Ли Свэггера.

А Свэггер ждал, неподвижный, как скала. Перед ним появилось живое существо, белая мошка, порхающая из стороны в сторону, она покружилась и снова улетела.

Боб ощущал, как из-под кепи по лицу текут струйки пота. Его уши ныли под наушниками. Дыхание стало поверхностным. Свэггера так и подмываю обернуться и убедиться, что ирландец за его спиной, но чем дольше он не будет оглядываться, тем ближе подойдет Энто, а значит, тем проще будет сделать выстрел, который покончит с ирландцем. Боб понимал, что, если придется стрелять на девятистах ярдах, ему конец. Техническое совершенство прицела Энто козырной картой побьет его более мощную винтовку. У него просто не будет времени определить дистанцию с помощью лазерного дальномера, рассчитать количество делений, переставить прицел и изготовиться к выстрелу. Энто его убьет. К тому же придется оценивать ярды на глаз, а он в этом не силен, в отличие от некоторых. Так что если он ошибется с оценкой, неверно сделает поправку на ветер, что запросто возможно при стрельбе с большого расстояния, Энто его грохнет.

Тик-так, тик-так, тик-так — двигалась секундная стрелка больших часов у Боба в голове, отмечая течение времени, а где-то люди смеялись и пели, ухаживали и трахались, рыли траншеи, писали стихи и летели в самолетах. Свэггер же был снайпером. Он замер, дожидаясь, когда сможет выстрелить или когда сам получит пулю. Боб пришел в снайперы совсем молодым и прожил так жизнь, принимая на себя ответственность за самые грязные дела своей родины и возвращаясь домой, пропитанный запахом смерти. Так было тогда, так есть сейчас. Он сам выбрал такую судьбу, глупец. В этом — какое там чертово слово? — его самовыражение. И он еще должен считать, что ему повезло. Он занимался тем, для чего был рожден. Многие ли могут…

— Парень, — раздался в наушниках голос Энто.

— Я тебя не вижу.

— Наверное, снайпер, ты смотришь не в ту сторону.

Поднявшись на ноги, Боб вгляделся в даль.

— Все еще не замечаешь меня? Может, лучше обернуться?

Свэггер обернулся. Энто, полностью одетый, стоял примерно посредине безликого ровного склона. Винтовку он держал в одной руке, лицо было скрыто наушниками, микрофоном и темными очками, кепи низко надвинуто на лоб. Гроган был олицетворением войны — или смерти.

— Удивлен, дружище? Ты представлял бедного голого ирландца, трясущегося на квадроцикле и рассчитывающего на милосердие, которого от тебя ждать не приходится?

Боб молчал.

— Кошка проглотила свой язык? Теперь мы в другой игре, дружище. И вот ее правила. Я иду к тебе. Ты остаешься на месте или двигаешься мне навстречу. Я бы в твоем случае шел ко мне, так расстояние будет меньше. Как только решишь, что можешь стрелять, мой тебе совет — стреляй. Но в тот же самый миг выстрелю и я. Если вспомнить, насколько моя техника лучше твоей, снайпер, у меня почему-то такое чувство, что я окажусь быстрее и точнее. Это как с теми волейбольными мячами, на которых мы упражнялись, но только теперь мячами будем мы с тобой.