– Какой еще космос? – растерялся глава Последнего ордена. – Что ты несешь? При чем тут космос?

– Да ты не психуй как маленькая неумная девочка, ты постарайся понять – крутость, это не просто слово. Это не просто что-то такое, что каждый может себе присвоить. Понимаешь, а? Ты вначале должен стать крутым, а потом уже величать себя подобным титулом.

– Я и так крутой! – взвизгнул Будимир. – И не смей называть меня маленькой неумной девочкой. Я грозен! Я опасен! Я могуч!

– Ну, ну, ну, легче, легче! – взмолился Цент. – Ты уж держи себя в руках. Ну, разве ты грозен? Погляди на себя. Ты не грозен, ты смешон. Эта борода, волосы торчат из носа, зубы такие редкие….

– У меня красивые зубы! Красивые!

– Какие же они красивые? – покачал головой Цент. – И совсем даже не красивые. Я, конечно, не специалист, но вот Машка мне сейчас на ушко шепнула, что такого некрасивого мужчину, как ты, она еще не встречала. А ей, как женщине, виднее.

Машка отрицательно затрясла головой, пытаясь дать понять, что она ко всему этому не имеет никакого отношения. Но Будимир смотрел не на нее. Он смотрел на Цента. Неотрывно. Дико. Как бык на красную тряпку.

– Понимаешь, – продолжал изверг, не обращая внимания на то, что бородатый страдалец едва сдерживает рвущийся наружу гнев, – с красотой, это, ясное дело, на любителя. Красота, она, как бы сказать, субъективная штука. Но вот крутость, это другое дело. Крутость абсолютна, она одинаково везде во вселенной. И скажу тебе, как есть, без обид и подколов – ты ничуть не крутой.

– Неправда! – завизжал Будимир.

– Я тебе больше скажу, потому что ты должен это знать. Ты не только не крутой, но даже совсем наоборот. Ты полная противоположность крутому. Ты лох.

– Замолчи! – взвыл черный маг.

– Почему? – удивился Цент. – Это правда. Горькая, но правда.

– Неправда! Неправда! Со мной шутки плохи!

– Это факт. С чувством юмора у тебя туго.

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним! – грянул народной мудростью Будимир.

– Такие, как ты, всегда смеются последними, потому что до них доходит, как до жирафов, – сообщил Цент. – В тебе я наблюдаю все признаки лоха как по учебнику. Ты в этом плане почти эталон.

– Неправда! Неправда!

– А вот и правда. А вот и правда. Лох самый натуральный, и еще, к тому же, тупой. Не зря тебе всю жизнь об этом твердили. Я вот тебя послушал, и понял, что люди на твой счет были правы.

– Не смей называть меня тупым! – заверещал Будимир, глаза которого стали совершенно безумными. Понимая, что нащупал своей твердой пяткой больное место жертвы, Цент просиял и деликатно уточнил: