— Тогда спасибо… А постольку-поскольку этот год у вас юбилейный, как нельзя кстати у меня есть для вас подарок. — Он принялся выдвигать ящики огромного стола, заглядывать в шкафы, даже открыл свой дипломат. — Чёрт, куда же я его сунул? — озабоченно проговорил он, потом вышел в комнату отдыха и вскоре вернулся с огромной уникальной бутылью из дерева ручной работы, на которой был вырезан российский двуглавый орёл. — Тот подарок за мною, а эта бутылка водки для затравки… — Он улыбнулся своей обаятельной, с хитринкой, лужковской улыбкой.

— Господи, да я и пить её не буду! — воскликнул я. — Сохраню для потомков.

— Тогда сделайте на ней гравировку: «Писателю Виктору Доценко на вечную память от мэра Москвы Юрия Лужкова» с сегодняшней датой. Хорошо?

— Конечно, — кивнул я.

Тут моё внимание привлёк портрет Лужкова, фотографию которого мне показывала Джуна, с ней мы дружим около тридцати лет. Этот портрет она написала Мэру в подарок…

Господи! Это какой-то рок!.. Только прочитал ЭТИ СТРОКИ, как мне звонит Сергей Трофимов и глухим голосом сообщает: «Сегодня утром скончалась Джуна…»

Сердце заколотилось так, что, казалось, оно выскочит из груди, чтобы понестись в «Кремлёвку» и повидаться с Великой Джуной…

Однако продолжу свои воспоминания, тем более что они касаются Джуны и её сына Вахо…

— Что, понравился портрет? — спросил Лужков.

— Я видел его на фото, а сейчас в жизни. Да вы настоящий красавец на нём!

— Да, Джуна здорово меня приукрасила… — Юрий Михайлович несколько смутился.

— Ну, самую малость, — возразил я.

В тот момент мне и в голову не могло прийти, что через несколько месяцев нам с Юрием Михайловичем придётся вспоминать Джуну по страшному, трагическому поводу…

В десять часов утра третьего декабря 2001 года после автомобильной катастрофы умер Вахо, единственный сын Джуны.

Я был давно знаком с Вахо и испытывал к нему очень добрые чувства. Он был… как страшно это писать — «был»… честный, добродушный и очень компанейский парень. К нему все относились с симпатией и большим уважением. А сама Джуна всё время говорила, что она живёт только ради Вахо: он для неё единственная радость и смысл всей её жизни.

Недели за две до его гибели, отправляясь в Пятигорск, я позвонил ему. Вахо очень обрадовался и сказал:

— Витюша, я очень люблю тебя и твои книги! Хотел бы повидаться с тобой перед отъездом, но очень рад тебя просто слышать, хотя бы и по телефону! Надеюсь, ты наберёшься в Ставропольском крае интересных впечатлений и создашь новую книгу о Бешеном. Если будет время, позвони мне оттуда.

Я обещал и позвонил ему за три дня до его смерти. Разговор был коротким: