Охранники удалились. Трое детективов вошли в камеру, где остался одинокий узник. Его камера была расположена ближе к концу коридора. Молодые сыщики прошли чуть дальше, чтобы лучше его разглядеть, потом вернулись обратно. Санк-Марс подошел к решетке и взглянул на заключенного, который даже не пошевелился, он неподвижно лежал на стальной лежанке, как будто жизнь вытекла из него по капле, и курил сигарету.

— Мне бы надо насторожиться, — заметил Андре Лапьер. — Когда из блока всех уводят, единственный остающийся там заключенный, как правило, редко выживает.

— Наслушался ты всяких историй.

— Разные ходят разговоры.

— И ты им веришь?

Лапьер прищурился и затянулся.

— Я стараюсь разумно смотреть на вещи. Что с тобой стряслось, Эмиль?

— Попал в переделку, Андре. Нас с Биллом чуть не подорвали.

— Мне жаль, что так случилось.

— Они хотели убрать Реми. Но он выжил. Нам всем удалось уцелеть.

Лапьер сделал еще одну затяжку.

— Обычно от динамита спастись не удается.

— Мы чувствовали, что все к этому идет, и одну бомбу смогли обезвредить. Но там была еще и вторая, на которую мы не рассчитывали. Я думаю, они не доверяли человеку, который их устанавливал. Так же, как не верили они и Лаженесу, когда послали его меня убрать, а потому отправили туда еще и своего снайпера. На этот раз его роль должна была сыграть вторая бомба.

— Куда катится наш мир, Эмиль?

— Я бы мог тебе это показать, Андре, чтобы ты сам глянул краем глаза.

Лапьер снова затянулся, спустил ноги с лежанки на пол и загасил бычок о каблук.

— Время уже упущено, Эмиль. Теперь, пожалуй, слишком поздно.

— Да, в этом есть доля риска.

Санк-Марс молчал, и постепенно до Лапьера стало доходить, что за его молчанием может ничего не последовать.

— Что тебе нужно? — спросил он.