– Все прекрасно, она, – тру шею, – довольно необычная девушка.

– Хороших помощниц трудно найти, а Рената очень преданная. Нет ничего важнее верности, Эмилия. И семьи.

Я прикусываю щеку изнутри. Стелла делает акцент на последнем слове, произносит его почти по слогам, будто каждая буква в слове «семья» на вес золота.

– Ты со мной согласна? – интересуется она.

– Конечно.

– Тогда почему ты отказалась от своей?

– Что вы имеете в виду?

– Я спрашиваю: почему ты похоронила родителей не только на кладбище, но и в памяти? Почему оставила их в безымянных могилах?

– Это не так! – ужасаюсь я.

– Произнеси их имена.

– Что?

– Скажи их имена вслух.

– Я… не понимаю зачем…

– Ты не можешь.

– Это глупо.

Стелла усмехается, рассматривая лес за окном.

– Понимаю, легче делать вид, что боли не существует, однако ты носишь ее с собой, точно невидимый валун. А раз валун невидимый – никто не поможет, и в какой-то момент он тебя раздавит. Люди даже не поймут, что случилось. – Она кладет ладонь на мое плечо. – Я многих потеряла, дорогая, и мне знакомо то, что с тобой происходит.

– Не готова это обсуждать, извините, – отшатываюсь я, голос звучит ниже. – Если вы не против, я поеду домой.

Сжимаю кулаки и отворачиваюсь. Зачем она спрашивает о родителях? Лучше бы избила меня за проникновение в кабинет, чем допрашивала о прошлом. Не понимаю!

У самой двери я останавливаюсь.