– Надеюсь, – бормочет она, печально улыбаясь.

Мы сидим молча, шаркаем подошвами по тротуару. Я никак не решаюсь напрямую задать вопрос о ее парне, но потом представляю, как Венера будет раздавлена, когда белобрысая сволочь наиграется, и мягко интересуюсь:

– Слушай, тот парень… его зовут Глеб?

– Откуда ты знаешь? – хлопает ресницами подруга.

– Умоляю, не говори, что ты в него прямо вот по уши влюбилась, – вздыхаю я.

– Почему? Ты его знаешь?

Венера поворачивается ко мне всем корпусом, в предвкушении сжимает мои ладони, и мне хочется просто вновь обнять ее, а не рассказывать, кто такой Глеб. Черт, как же мне не хочется это делать! Особенно когда она вот так вот смотрит своими лазурными глазами с белыми трещинками на радужках, двумя замерзшими озерами, которые сейчас будто оттаяли: до того она окрыленная отношениями с Гительсоном.

Нет. Нельзя забывать, зачем Глеб с ней познакомился. Венера не знает об опасности.

Я должна.

– Он друг Чацкого и…

– Ого! – воодушевляется Венера.

Меня же мгновенно накрывает волной гнева от ее радости.

– Это не «ого»! – бушую я, вскакивая с лавочки и скрещивая руки на груди. – Ты не понимаешь, с кем связалась. Пожалуйста, скажи, что вы с ним не спали! Я не переживу.

– Нет, мы, – она смущается, взгляд голубых глаз убегает, прячется под опущенными ресницами, – мы целовались сегодня.

– Вот ублюдок! – гаркаю, хватаясь за голову.

От осознания, насколько далеко все зашло, я чертыхаюсь и пинаю тающего снеговика в клумбе.

– Да что с тобой?! – вскрикивает Венера.

– Я против ваших отношений! – От удара моим ботинком белая голова снеговика разбивается о стену. – Ты должна послать Глеба к черту и никогда с ним не видеться!

– Чего? – смеется она с нотками истерики и поднимается на ноги.

– Он козел, Ви! Поверь мне! Просто поверь!