— Да ты просто нечто, Мария! Уважаю, ей-Богу, уважаю! Это ж надо так быстро все схватить и понять. Мы с тобой сработаемся, даю слово…

— Короче, — процедила я с ненавистью, и он сразу успокоился под моим взглядом.

— Что делать? Да ничего практически. Сидеть дома и ждать звонков. Время от времени, в основном ночью, иногда в выходные, за тобой будут приезжать, отвозить на работу и привозить обратно. Чем занимаются взрослые дяди в постели, ты наверняка знаешь. Не будет никаких «субботников» — у меня с этим строго, ты будешь находиться под моей охраной, в Москве тебя никто не посмеет тронуть. Ты станешь королевой.

— Спасибо, мне и так неплохо.

— О, а вот и тот, кого мы ждем! — радостно произнес Лысый, поднимаясь и глядя куда-то мне за спину. — Я же говорил, что придет.

К столику подплыл тучный, страдающий одышкой, пожилой господин в бежевом хлопчатобумажном костюме с красной от жары толстой физиономией. Отодвинув стул, он тяжело опустился на него и начал, отдуваясь, вытирать платочком потное лицо. «Толстяк», — мысленно прозвала его я.

— Мария, это Иван Иваныч, — представил его Лысый. — Он очень хотел с тобой познакомиться.

— Да ладно, Лысун, брось финтить, — отмахнулся от него платочком Толстяк и посмотрел на меня поросячьими глазками. — Эта, что ли, целка?

— Она самая, — пролебезил Лысый. — Я не стал вас ждать, и сам уже ее подготовил. Она готова к употреблению.

Толстяк протянул руку с толстыми короткими пальцами и потрепал меня по щеке. Мне хотелось откусить ему пару пальцев, но я покорно стерпела.

— Хороша стерва, — похвалил Иван Иваныч и повернулся к Лысому. — Где фотографии?

Тот суетливо вынул пакет и протянул через стол. Толстяк вытащил одну и начал разглядывать. Глазки его похотливо заблестели, сальные губы беззвучно зашевелились. Просмотрев с добрый десяток снимков, он вернул пакет Лысому, а одну фотографию оставил себе со словами:

— Это я себе на память возьму. Уж больно задиристо получилось. — Он опять глянул в мою сторону, облизал глазами грудь, лицо, волосы и повернулся к собеседнику. — Значит, говоришь, она готова?

— Как свадебный пирог.

— Я ж тебя просил, козла, не начинать без меня, — процедил Толстяк. — Ты же знаешь, что для меня самый главный кайф смотреть, как они колются. А тут еще и целка. Урод!

— Да ладно, — в глазах Лысого появился испуг, он заерзал на стуле и стал наливать Толстяку вино, — не она первая, не она последняя. Будут еще, сами знаете. Просто вас долго не было, вот я и решил…

— Здесь не ты решаешь, Лысун! — рыкнул Толстяк грозно. — Ты решай у себя на хате, а не здесь, понял? Я тебе не за это бабки плачу. — Он поднял бокал. — Ладно, давай Заврага помянем. Добрый был боец. — Он посмотрел на меня. — А ты чего не пьешь, шлюха? А ну-ка бери бокал!