— Это, по-твоему, жизнь? — усмехнулась Вика. — Нет уж, милая, не знаю, как ты, а мне уже все осточертело. Ты забыла про Светку? Думаешь, она просто так себе вены перерезала? Я уже сама много раз думала об этом, но все никак не решусь. Так что мне терять нечего. Действуй, Мария, и ни о чем не думай. Если что — мы тебя прикроем.

— Девочки, я еще хотела сказать, что мне трахаться нельзя, — опять вздохнула я.

— Ах, вот так, значит? — вскипела Юля. — Мы еще за тебя и отдуваться должны? Совсем обнаглела! Нет, вы как хотите, а я так не согласна.

— Да уймешься ты или нет? — удивленно проговорила Вика. — Что это с тобой сегодня? Если тебе нравится этим заниматься, то потом отправишься на панель, там хоть деньги платить будут. А нам не мешай, — она посмотрела на меня. — А почему тебе нельзя?

— У меня на трусиках еще одна пуговица, — тоскливо выдала я.

— Что, такая же?! — чуть не рухнула с дивана Ирина.

— Ну да, других не было…

— О Господи, она же там, наверное, как бельмо на глазу. Эти хитрые жуки сразу что-то заподозрят.

— Но я должна снять их в сауне в самых недвусмысленных позах, понимаете? Нам нужен компромат. Я скажу, что у меня дела, и останусь в трусиках от купальника. Вы уж как-нибудь отвлеките их внимание, а? А то меня босс убьет…

Девчонки переглянулись, что-то сказали друг другу глазами, и Ирина ответила за всех:

— Ну ты и влипла, подружка. Куда ни плюнь — везде облом: или босс убьет, или эти придурки. Ладно, отвлечем. Только уж ты постарайся все сделать как надо. Другого раза может и не представиться. Запиши на всякий случай мой домашний телефон, звякнешь потом, если что.

— Ты лучше скажи, я запомню.

— Тогда уж и мой запоминай, — сказала Вика.

— И мой, — пискнула Юля.

Они назвали свои телефоны, я уложила их на отдельную полочку в памяти, и почти сразу после этого дверь отворилась и вошел Иван Иваныч. Он был одет в светлое трико и синюю спортивную майку, его огромный живот вздувался, как абажур. Лицо его было очень серьезным. Мы испуганно поднялись.

— Ну что, шлюхи, как настроение?

Видимо, ему доставляло особое садистское удовольствие называть порядочных девушек шлюхами. Произносил он это слово с презрением и удовольствием, чтобы, наверное, еще больше унизить и без того униженных девчонок и почувствовать себя хозяином жизни. Жирный ублюдок.

— Нормально, — улыбнулась Ирина. — А у вас?

— Наше настроение вас не касается, — мрачно бросил он. — Раздевайтесь — и идите в сауну. Это дальше по коридору, вниз по лестнице, справа увидите деревянную дверь. И учтите, у меня очень важные гости, чтобы все было на высшем уровне, вы должны выполнять их малейшие желания, не ломаться и улыбаться, как учили. Все всем ясно?