Пятерых увели вниз, трупы вынесли на носилках, а Лысого, закованного в наручники, отдали на растерзание Родиону. Он сидел на краю той самой кровати с балдахином, в халате и тапочках, униженный, с кривой усмешкой на губах, и тоскливо смотрел в окно. Босс сел перед ним на пуфик, а мы с Шурой остались стоять.

— Вот видите, гражданин Науменко, — заговорил босс, разглядывая его паспорт, — что бывает, если один раз не дать человеку прикурить. Дали бы мне тогда зажигалку, я бы не обиделся и не устроил здесь всю эту чехарду. А теперь вот придется вам отвечать за свои поступки.

— Я тебя еще в кабаке раскусил, падла, — не поворачиваясь, процедил Лысый. — Сразу понял, что ты мент поганый.

— А вот и не угадали, я вовсе не мент. Я — частный сыщик. Можете называть меня Родионом.

Лысый повернулся и с ненавистью посмотрел на Шуру.

— Чего ты на меня пялишься, гнида? — спросил он презрительно. — Жалко, не застали мы тебя тогда дома, а то бы пялился ты сейчас на том свете на своего Господа. Надо было тебя сразу прикончить.

Шура благоразумно промолчал. Лысый перевел взгляд на меня.

— А ты, сучка, не боишься, что папочка с мамочкой работу потеряют?

— Я круглая сирота, к сожалению, — вздохнула я. — Нет у меня ни папы, ни мамы, ни жениха, и вообще, я тоже частный сыщик. Мне очень жаль, Лысун…

Бедняга весь позеленел, затрясся, заскрипел зубами, и стоявшие рядом двое спецназовцев еле удержали его на месте, так ему захотелось на меня прыгнуть.

— Суки! Падлы! Рвань поганая! Всех вас достану! — визжал он, извиваясь в крепких руках бойцов.

— Хватит, Науменко! — резко оборвал его босс. — Скажите, где ваш архив, и это зачтется вам на суде.

— А вот хрен тебе, ищейка, ха-ха-ха! — Лысый истерично захохотал. — Нет у меня никакого архива, и не было никогда, понял?! Это мое богатство, мой капитал, ясно?! Я отсижу, выйду, и эти шлюхи еще на меня поработают, ха-ха-ха!

Босс подождал, пока у него кончится приступ, и тихо сказал:

— Боюсь, что, когда вы выйдете на свободу, эти девушки уже превратятся в глубоких старух и на них никто не позарится, разве что вы сами. Вы не на то сделали ставку, уважаемый преступник, поставили на скоропортящийся товар и проиграли. Так что не вижу никакого смысла скрывать этот архив — ни вам, ни кому другому он уже не пригодится.

— Ты так думаешь? — осклабился Лысый, сверкнув фиксой. — А вот здесь ты не прав, ищейка. Пусть они еще потрясутся от страха, помучаются в ожидании звонков от меня. Вы ведь их не сможете успокоить, потому как адресов не знаете, ха-ха! А мне все хоть какая-то утеха на зоне будет.