Ми-8 с бортовым номером «240» описал полукруг и, развернувшись против ветра, приземлился все на ту же поляну. Из него выпрыгивали фигуры в камуфляже. Теперь рядом с расстрелянным Ка-26 стояли уже два одинаковых, как близнецы, вертолета.
— Проверить, товарищ капитан? — Сержант Ермилов сделал знак своей «тройке».
Полосин мрачно покачал головой. Он никак не мог прийти в себя. От командира остались только окровавленные ошметки, и то нельзя было наверняка сказать — что принадлежит Дыгаю, а что — его убийце. Волков и Нигматов пришли в себя, ранений у них не обнаружено — только ожоги и сильная контузия. Еще четверо пострадали, но значительно меньше…
— Это наши. Мы же их только что проверяли, там, где шар был…
Сержант кивнул и остановил бойцов.
— Иди к остальным. И не дергайся, сейчас сюда все налетят: и начальство, и следователи… Если ты каждую «вертушку» с автоматчиками встречать будешь… — Не договорив, Полосин махнул рукой и направился навстречу вновь прибывшим.
Они сошлись на полдороге.
— Старший группы майор Сизенко! — представился идущий впереди широкоплечий человек, чем-то похожий на Шварценеггера. И внушительно добавил: — Военная контрразведка, из Москвы. Доложите обстановку!
Его спутники подошли и обступили капитана.
— В соответствии с полученной директивой мы облетали заброшенные стартовые позиции и обнаружили здесь семерых неизвестных с оружием, — начал доклад Полосин.
Московская группа внимательно слушала. Когда капитан сообщил, что несколько диверсантов проникли в командный пункт, двое атлетов в зеленой спецформе молча бросились ко входу в тоннель.
— Куда это они? — удивился капитан.
— Это «Скрипач» и «Гений» — спецназ ГРУ, — пояснил майор Наметышев.